📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгИсторическая прозаПод грозовыми тучами. На Диком Западе огромного Китая - Александрa Давид-Неэль

Под грозовыми тучами. На Диком Западе огромного Китая - Александрa Давид-Неэль

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 138 139 140 141 142 143 144 145 146 ... 164
Перейти на страницу:

Знал ли об этом лама?.. Возможно, он догадывался, но, как и большинство его коллег, невысоко ставил философские знания, приобретенные вне тибетской традиции без чтения священных книг. Как бы Нгаванг ни относился к умственным способностям своих слушателей, он даже не пытался разъяснять им сложные понятия.

Правда, однажды он сказал, что делать добро ближнему своему не значит совершать поступки, благотворные для него. Следует самому стать источником света. Посмотрите на солнце: оно не действует согласно четко выработанному плану. Оно не задается целью способствовать созреванию ячменя на поле крестьянина Церинга, согревать старого Вандю, сидящего на пороге своего дома, или освещать мир так, чтобы люди и звери могли это оценить. Это просто солнце, излучающее свет и тепло; оно не может этого не делать и, стало быть, не может не творить добро во благо всем. Точно так же Мудрец, ставший живым средоточием разума и доброты, естественным образом испускает волны энергии, распространяющие по всему миру благость. Эту благость можно сравнить с чистым воздухом, необходимым людям для здоровья; она способствует появлению и росту духовного просветления, а также всеобщей мудрой доброты.

Эта теория бытует в Тибете и в Индии, и мне часто доводилось ее слышать.

После лекции слушатели приветствовали ламу на тибетский лад, трижды падая перед ним ниц[157], после чего молча удалились.

У дверей монастыря стояли с фонарями слуги, ждавшие своих хозяев.

На улицах Дацзяньлу имелось электрическое освещение, которое какое-то время действовало, а затем кварталы один за другим оставались без света, и в итоге весь город погружался во мрак.

Население города возросло более чем втрое за счет беженцев из провинций, оккупированных японцами, или тех мест, обитатели которых опасались вторжения, а также за счет значительного притока служащих, после того как Дацзяньлу возвели в ранг столицы провинции. Маленькая электростанция была недостаточно мощной, чтобы обеспечить электричеством все установленные жителями фонари, горевшие не ярче светлячков. Даже при этом условии ток поступал в кварталы поочередно, а улицы были совершенно лишены света.

И вот снова появились керосиновые фонари, но если раньше ими пользовались все, то теперь это стало привилегией тех, кто мог разжиться керосином: местных начальников либо состоятельных людей, способных платить за бидон по несколько тысяч долларов.

Ходить в потемках по улицам с выщербленной мостовой было небезопасно: из нее торчали острые осколки; некоторые падали и ломали ноги. Помимо практической пользы, осветительные приборы играли и другую важную роль: человек, перед которым несли фонарь, выделялся на фоне толпы. Это весьма незначительный пережиток древней китайской традиции, но, признаться, мне было очень приятно ему следовать.

В те далекие времена, если вы выходили из дома после наступления темноты, впереди вас шествовали слуги с бумажными фонарями, на которых были начертаны ваше имя и звание. Вы следовали за ними в просторном паланкине, обитом светлым атласом; его крыша была украшена шелковой бахромой со стеклянным бисером, звеневшим на ветру.

Одну из улиц Чэнду заполонили продавцы этих сказочных транспортных средств. Когда я вернулась туда в 1939 году, город преобразился. Впоследствии большая его часть была разрушена в результате бомбардировок, и произошли новые изменения: в 1944 году я увидела там широкие проспекты, по которым катили лимузины богатых китайцев. Живописная улица с расположенными по обеим сторонам лавками торговцев портшезами исчезла — эти яркие предметы стали неуместными в Китае, усвоившем западный образ жизни.

Благородные слушатели ламы Нгаванга расходились по домам в сопровождении слуг, которые несли перед ними керосиновые фонари или сами освещали себе путь карманным фонариком. Я видела одного человека, свита которого держала в вытянутых руках вместо факелов горящие сучья хвойных деревьев. Керосин встречался редко и был дорог, как я уже говорила, а стоимость электрических батареек для карманных фонариков баснословной… И вот эти сверхкультурные китайцы, следовавшие за пылающими ветками, вернулись к первобытным обычаям дикарей. Их довела до этой дикости война, приведшая и к другим гораздо более серьезным последствиям.

Среди других окрестных лам, занимавших важное положение, я хочу упомянуть Кью Санга, настоятеля монастыря, расположенного возле Данго, неподалеку от большой дороги, ведущей из Дацзяньлу в Джекундо через Канцзе. Этот молодой человек получил степень доктора философии в монастырском университете Сэра. Он очень умен и мог бы блистать на ниве словесности, но его ум, как и у большинства его коллег, тяготеет к политике. Губернатор Сикана назначил ученого представителем тибетского округа в областном собрании.

Некий китаец, исповедующий северную ветвь буддизма, практикует затворничество в мягкой форме в домике, примостившемся на горном выступе. Этого человека зовут Да Ган фаши (фаши — китайский титул, присваиваемый образованным буддистским монахам и означающий: «доктор или мастер права»). Да Ган выгодно отличался от местных лам тем, что являлся одновременно китайским и тибетским ученым и, следовательно, мог читать больше буддистских философских трудов различных авторов. Этот человек средних лет вел очень замкнутый образ жизни, но временами преподавал два-три предмета.

Великий лама Литана Чогдуг Кьяпгон (заступник Чогдуг) иногда приезжает в Дацзяньлу с большой, по местным меркам, пышностью, со свитой из множества слуг, восседающих на прекрасных лошадях, и с внушительным количеством вещей. Этот лама владеет землями и стадами и обладает рядом административных и судебных полномочий, дающих ему право вершить судьбу подневольных крестьян и пастухов. Фактически их положение, хотя и не вполне законно, ничем не отличается от участи крепостных.

В последние годы лама подружился с одним тибетским ученым из монастырского университета Ташилунпо (монастыря панчен-ламы), где тот числится преподавателем. Этот человек по имени Тринекье — тулку, входящий в число придворных покойного панчен-ламы, и должен стать наставником его юного преемника.

Примерно в 1943 году Тринекье при поддержке Чогдуга объявил, что нашел в окрестностях Литана маленького мальчика, являвшегося, по его мнению, воплощением панчен-ламы.

Пусть читатель вспомнит, что говорилось в «исторической справке» по поводу панчен-ламы, ибо дальнейшее повествование связано с его наследником.

В отличие от далай-ламы и множества других менее важных лам, панчен-лама не умирает. Он принадлежит к тулку — единственной в своем роде духовной аристократии, характерной для буддизма, каждый член которой считается звеном в цепи перевоплощений одной и той же личности.

1 ... 138 139 140 141 142 143 144 145 146 ... 164
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?