Золотые земли. Совиная башня - Ульяна Черкасова

Вот и в хижине у моря Вячко закрыл глаза, надеясь, что хотя бы во сне он сможет с ней увидеться, но сон его был чёрным и пустым.

Если бы Вячко удалось разглядеть вольный город Дузукалан при дневном свете, он бы восхитился его красотой и изяществом, роскошью и нищетой, величественными дворцами вельмож и богатыми домами купцов, но он крался по улицам ночью, оглядывался пугливо по сторонам, как вор, скрывался в тени, пока не оказался на заднем дворе купца Вихрора.

Темно было в купеческом саду, чёрными ветвями тянулись к каменной тропинке зелёные даже зимой кусты, и только из открытой двери лился свет. В тяжёлом бархатном халате с гроздью камней на золотых цепях встретил их у самого входа Вихрор.

Мальчишка-проводник шмыгнул к купцу, схватил причитавшуюся ему монетку и кинулся прочь из сада, скрылся в тенях, будто его и не было.

Вячко вышел навстречу купцу, но тот не сделал ни шагу, только поманил рукой. Слуга, стоявший за его спиной, отодвинул в сторону лёгкое покрывало, висевшее в проходе, и Вихрор скрылся в доме.

Дружинники обменялись взглядами.

– Идём, – процедил Вячко, голос плохо слушался его, и на сердце было неспокойно.

Вихрор ждал на кухне, прямо среди длинных столов и больших открытых печей.

– Здравствуй, княжич Вячеслав, – заговорил он по-ратиславски. – Добро пожаловать в мой дом.

– Здравствуй, почтенный Вихрор, – Вячко склонил голову в лёгком поклоне. – Благодарю за гостеприимство. Клянусь Создателем, я не забуду твоей помощи.

Вихрор улыбнулся, взмахнул рукой, и засверкали в свете тусклого огня золотые браслеты на запястье.

– Мой дом – твой дом, княжич. Я долго ждал тебя с тех пор, как получил письмо от твоего великого отца. Пусть разным богам мы молимся, но один бес пьёт нашу кровь. Враг моего врага – мой друг.

Вячко подал знак Горазду, и тот скинул заплечный мешок на пол.

– Почтенный Вихрор, в знак моей признательности разреши вручить скромный подарок.

Княжич протянул купцу тяжёлый золотой ларец, на крышке которого светили луна и звёзды, а на стенках кружили в танцы прекрасные девушки в яблоневом саду.

– Загляни внутрь, почтенный Вихрор. Эта книга была когда-то привезена в Златоборск с островов Империи.

– «Божественные девы», – Купец улыбнулся в усы. – Кто мог подумать, что в Империи не сжигают такие книги? Это величайшее послание сияющей Аберу-Окиа.

– Имперцы ценят книги, даже те, которые принимают за еретическое учение, – от правильных, перегруженных вежливостью да похвалами речей у Вячко сводило зубы, но по-другому было нельзя.

Вихрор бережно положил книгу обратно в ларец и велел слуге унести его.

– Сейчас уже поздний час, княжич, – сказал он. – Я понимаю, как много пережил ты за время пути, как устали твои люди, и потому предлагаю отдохнуть. Вас ждут горячие ванны и вкусный ужин, мягкие постели и прекрасные женщины, которых я выбрал для тебя и для твоих товарищей. Разреши мне принять тебя как дорогого гостя, уважить согласно обычаям, как уважил меня твой отец, принимая в славном Златоборске. А после, когда сойдёт усталость и пыль дорог, мы поговорим о делах.

Как мёд лилась ладная речь купца, его слова журчали, переливались, как вода из серебряных ковшей, дурманили голову, как травяные отвары, которыми омывали голову полуобнажённые служанки, услаждали слух, как душистые масла, которыми натирали тело, ласкали, как нежные руки юных черноволосых невольниц.

Вячко быстро разомлел, потянуло в сон и остальных дружинников. Ночь уже близилась к рассвету, когда они заснули крепким сном.

Сквозь узорчатую решётку пробился рассвет, солнечный свет потянулся к низким постелям, где на подушках лежал княжич, прижимал рукой к оголённой груди растрёпанную девушку. Вячко почувствовал сквозь сон запах масел, исходивший от густых, жёстких, как конская грива, волос.

Ему казалось, что его качал ветер над степью, уносил на юг, к морю, где сыпал солью в лицо и колол, колол…

– Вставай! Тревога! – завопил Синир.

– Сука, сука, сука…

Завизжали девушки. Оглушили криком. Вячко сбросил путы женских рук, а невольница всё визжала, визжала ему прямо в ухо.

Зазвенело стекло. Посыпались осколки и цветы на мягкие ковры.

Где меч?

Княжич кинулся к креслу, на котором осталась перевязь с оружием. Ничего. Или не здесь? Он был пьян, слишком пьян тогда.

– Вячко, сюда! – позвал Горазд.

У него единственного в руках остался меч, он один не забыл об осторожности, когда ложился спать.

Четверо, пятеро, шестеро. Сколько их? Все в чёрном, все с кривыми мечами наголо.

Вторак жался в углу, шептал заклятия, крутил пальцы, его даже не заметили сразу. Горазд загородил княжича. Один с мечом против шестерых.

Синир зарычал зверем, бросился с голыми руками, повалил одного на землю. За ним врукопашную кинулись Зуй и Завид. Завязалась драка.

Задрожала дверь, сорвалась с петель. Ворвались двое мужчин с такими же кривыми саблями, но кинулись на чёрных.

Полилась кровь.

Вячко стряхнул оцепенение, обогнул Горазда, кинулся на подмогу Синиру. Вместе они заломили нападавшему руки, свернули шею. Захрустели кости, захрипел воздух.

И вот уже одна сабля на двоих. Такой не сразу поймёшь, как рубить, но много ли надо, когда стоит только резать?

Кровь ударила в голову, и тут же чужая, горячая кровь залила глаза. А нападавшие заметили Вторака. Нельзя потерять колдуна!

Вячко стирал кровь с лица, а та всё лилась ему в глаза. Откуда столько крови? Это его?

– Вторак, уходи, уходи, мать твою, – зарычал княжич и замахнулся саблей.

Он бил, рубил, кусал и бил уже голыми руками, сбивал кулаки в кровь. Крепкие головы у степняков, крепче дуба.

Наконец Вячко пробился к Втораку, схватил того за шкирку и дотащил, как кутёнка, к окну. Затрещали тонкие узорчатые ставни, и колдун полетел кубарем в сад.

– Беги! Спасайся.

Дальше Вячко не увидел, что стало с колдуном, не до того было. Вспышками возвращалось зрение.

У двери лежал Зуй, Синир случайно наступил на него, пятясь назад, отбивая саблей удары, наступил тяжело, сильно, но Зуй даже не заметил. Горазд рубил направо и налево, рычал, как медведь, и зарычал ещё сильнее, когда ему распороли брюхо одним взмахом. Горазд заревел, захрипел и упал, разжал руку с мечом.

Что было ещё дальше, Вячко не мог сказать. Ему надели на голову мешок и ударили по затылку так, что подкосились ноги.

Ратиславия, Лисецкое княжество

Месяц лютый

Высокой чёрной стеной окружал лес. Костёр горел слабо, едва дарил тепло и свет, а Дара вовсе легла от него подальше. Дедушка наблюдал за ней то ли с любопытством, то ли с недоверием.