Крах тирана - Шапи Казиев

Разгорелся ожесточенный бой. Кызылбаши были смяты и начали отступать. Но разгромить их до конца не удалось. Каджары сумели закрепиться на новых позициях, штурмовать которые малыми силами уже не было возможности.

Горцы подобрались поближе к врагу и принялись обстреливать его из ружей и зарбазанов.

За эти дни чохцы перебили тысячи шахских воинов, но их все еще было очень много. Кызылбаши готовились к новому штурму, но сначала хотели дождаться подкреплений. Они надеялись одним мощным ударом покончить с этими стойкими чохцами, которые наносили им тяжелый урон, не смущаясь явным численным превосходством противника. Сарбазы не знали, что случилось с их отрядом в ущелье, но были уверены: войска шаха неисчислимы, и он пришлет им достаточную помощь.

Тем временем Аминат, снова сменив одежду, уже спешила обратно. Она ехала с радостной вестью о том, что отряд Муртазали разгромил каджарский отряд. Но сердце ее холодело от мысли, что в Согратле ее могут ждать печальные вести.

По пути она встретила караван, везущий в Чох раненых и убитых. Ее тянуло посмотреть, нет ли среди новых жертв войны ее отца или братьев. Но Аминат заставила себя думать, что им повезло, Аллах сохранил их от вражеской стрелы или сабли. И она погнала свою лошадь вперед, пока путь еще был открыт и охранялся дозорами горцев.

Добравшись до аула, Аминат разыскала Пир-Мухаммада и рассказала ему о том, как обстоят дела в Чохе.

– Слава Аллаху! – воздел руки к небу Пир-Мухаммад. – Да дарует он нам полную победу над врагами!

Спросить кади о Чупалаве Аминат не решилась. Она спрашивала о муже у женщин, но те ничего не знали, кроме того, что шах бросил на горцев новые отряды и на Хицибе идет ужасная резня.

Собравшись у пороховой мельницы, женщины заряжали ружья и пистолеты и отправляли их на ослах к месту битвы.

Мальчишки уводили ослов, но в Хицибе было уже не до того: там шел рукопашный бой, где все решали сабли, кинжалы и топоры. Мальчишки постарше это знали, поэтому взбирались на окрестные высоты и сами стреляли по врагу. Ребята помладше доставляли им заряженное оружие и спешили обратно, за новой партией.

Гул битвы уже доносился до Согратля, и женщины старались говорить громко, чтобы не слышать пугающего эха войны.

Аминат рассказывала им о разгроме каджарского отряда под Чохом и о том, что чохинки, если придется, готовы и сами вступить в битву. И согратлинки чувствовали, что близится час, когда им придется вступить в дело. По примеру Аминат они стали переодеваться в мужскую одежду и готовить оружие.

Вскоре подошли отряды салатавцев, гумбетовцев и койсубулинцев. Они сначала дрались в Чохе, но Мадилав и Муртазали решили, что в Согратле теперь тяжелее, и отправили большую часть воинов к Хицибу.

Свежие силы сначала потеснили шахские полчища, но страшный приказ Надира сделал свое дело. Каджары предпочитали погибнуть в бою, чем принять позорную смерть под секирой палача.

К тому же фитили, наконец, просохли, и тысячи больших каджарских ружей открыли по горцам смертельный огонь.

Желая воочию насладиться победой, Надир-шах снова двинулся к Хицибу. Свита пыталась его отговорить, но шах никого не слушал. Он пожертвовал слишком многим, чтобы сломить горцев, и хотел убедиться, что сокрушил, наконец, сильного противника, с каким ему еще не приходилось встречаться.

Хициб был завален трупами, приходилось объезжать целые холмы из убитых, но шаха это не смущало, он спешил насладиться своим триумфом.

Горцы проявляли чудеса отваги, но совладать с изрыгающей огонь и стрелы тучей шахских полчищ становилось все тяжелее. Охваченные ярой ненавистью к врагу, горцы сражались до изнеможения, пока могли держать в руках оружие, пока бились их благородные сердца.

Чупалав, бившийся в первых рядах, был уже несколько раз ранен, но не чувствовал боли. Все в нем было подчинено одной цели – уничтожить врага. Кровь заливала Чупалаву лицо. Он отер ее рукавом и увидел приближающуюся шахскую свиту. По золотым доспехам, сияющему самоцветами щиту и драгоценному убранству коня Чупалав узнал Надир-шаха. Он был окружен телохранителями, а впереди – полк личной гвардии. Но это уже не казалось Чупалаву препятствием для того, чтобы покарать главного врага его родины.

– Сразись со мною, если ты такой герой! – с ненавистью закричал Чупалав и врезался в плотные ряды каджаров.

За Чупалавом последовало еще несколько горцев, но далеко пробиться им не удалось. Каджары взяли их в кольцо, и скоро Чупалав остался один. Его сабля и топор обрушивались на каджаров с такой силой, а вид израненного богатыря был так страшен, что враги невольно расступались.

Чупалаву удалось пробиться сквозь ряды сарбазов, до цели оставалось совсем немного, когда в него ударили пули из ружей шахской гвардии. У Чупалава потемнело в глазах, и он упал. Его сочли убитым, но кольчуга мастера Абакара сберегла Чупалаву еще несколько минут жизни, и он услышал чей-то властный голос:

– Кто этот герой?

– Чупалав Кривоносый, – послышался голос Шахмана. – Он был предводителем андалалцев.

– Он погиб достойно… – уважительно прозвучало в ответ.

Чупалав открыл глаза и увидел Надир-шаха, заслонявшего ему солнце.

– Я еще не погиб, – произнес Чупалав.

Он сжал рукоять сабли, все еще бывшей в его руке, и попытался встать, чтобы нанести удар ненавистному тирану.

Но его опередил телохранитель Надира, ударив Чупалава тяжелым копьем. Такого сильного удара кольчуга не выдержала, но и не позволила копью проникнуть слишком глубоко. Чупалав все же сумел подняться и ударом сабли свалил телохранителя. Затем Чупалав выдернул из себя копье и размахнулся, чтобы послать его в шаха, в оцепенении смотревшего на андалалского богатыря, но в спину ему ударило еще одно копье.

К упавшему Чупалаву подскочил шахский палач, собираясь его обезглавить, и взглянул на шаха, ожидая приказа.

– Похороните его с честью, – сказал Надир-шах. Он уже считал себя победителем и мог позволить себе милосердие хотя бы к погибшему врагу. Но милосердие это заключалось лишь в том, что он велел не отрубать погибшему голову, а сбросить его с кручи.

Он бы не сделал этого и похоронил Чупалава с великими почестями, если бы не то унижение, которое испытал Надир-шах, видя, как сражался этот горец и как сражаются его земляки – дагестанцы. В войске Надир-шаха, которое величали непобедимым, такой самоотверженности никогда не видели. Так можно было драться только за святое, за родину и свободу, а не ради добычи и даже не из страха перед палачами шаха. Надир сожалел, что у него не было таких воинов, и понимал, что у него не может их быть.

Два гвардейца притащили Чупалава к краю ущелья. Когда они приподняли его, чтобы исполнить приказ шаха, Чупалав вцепился в них мертвой хваткой и увлек за собой.