Врачи двора его Императорского величества, или Как лечили царскую семью - Игорь Зимин

Дворец великого князя Георгия Александровича в Абас-Тумани

Императрица Мария Федоровна и Георгий Александрович в Абас-Тумани. 1896 г.

На следующий день, 18 мая 1894 г., Захарьин в течение полутора часов излагал императрице план лечения Георгия. Он заверил Марию Федоровну, что «со временем Георгий может полностью поправиться».[1247] Результатом этого посещения стало составление плана лечения больного, который представили императрице Марии Федоровне. В истории болезни Захарьин предположил, что болезнь «началась по времени плавания и пребывания на Мадере в 1889 г., несомненно же, что она существует ко времени плавания на „Памяти Азова“ в 1890 г.».[1248] Далее он пишет: «Первая зима в Абас-Тумани 1891 г. на 1892 г. очень поправили Великого Князя, хотя весной 1892 г. по весну 1893 г. не произошло значительного улучшения; за последний же год, с весны 1893 г. по весну 1894 г., состояние Великого князя значительно ухудшилось; кашель усилился, лихорадки бывали чаще, и Великий Князь значительно похудел (кроме того, в начале 1893 г. был кратковременный сухой плеврит на левой стороне). За время болезни, кроме больших приемов хинина и лечения мышьяком вначале (когда болезнь считали за малярию) и по временам средств против кашля и кровохарканья, не было никакого лечения».[1249] Осмотр больного Захарьиным позволил зафиксировать, что «сердце здорово; отдышки почти нет, болей в груди нет, кашель вечером, ночью и утром с отхождением мокроты, в которой очень много туберкулезных бацилл. При объективном исследовании оказывается пораженная верхняя доля правого легкого». Терапевт в обследовании затронул также деликатную «половую сферу больного», по «весьма точным наблюдениям» камердинера Зеленцова, констатируя, что она «совершенно спокойна».

Г. А. Захарьин

В своем прогнозе Захарьин, в присущей ему жесткой манере, констатировал, что «надежды на выздоровление в полном смысле слова… ожидать, конечно, невозможно», однако он считал, что при правильном образе жизни здоровье может поправиться настолько, что останется только «незначительный кашель». Но сразу же Захарьин оговорился, что «поручиться за такой исход в виду укоренившейся болезни, обилия туберкулезных бацилл в мокроте… конечно нельзя».

В качестве лечения предлагались креозот, кумыс и тресковый жир. Он отмечал, что лечение креозотом уже начато с 19 мая по 3 капли два раза в день и к 24 мая креозот давался уже по 7 капель.[1250]

Кроме этого, Захарьин составил и примерное меню с учетом болезни больного: 7–8 часов утра – кофе с молоком (или шоколад), одно-два яйца, хлеб с молоком, рюмку мадеры; 10 часов – кумыс или кефир, 1/2 литра с гваяколом (лекарство. – И. З.); 12 часов – завтрак: закуски, мясо, овощи, картофель, рис (ежедневно); 4 часа пополудни – кумыс или кефир с лекарством; 6–7 часов – обед из трех-четырех блюд. Рис ежедневно. Вместо воды, пиво или вино.

Принятие нового плана лечения означало фактическую смену лечащего врача. Естественно, Алышевскому предъявили претензии. Императрица писала в июне 1894 г.: «В результате Алышевский, как высший авторитет оставался в Петербурге и, не выходя из своего кабинета, уверял нас, что все хорошо. И еще этот приставленный им к Георгию молодой дурак, в качестве врача, который на самом деле разбирается в гигиене хуже меня. И мы допускали все это в течение двух лет! Страшно подумать! Я буду сожалеть об этом всю мою жизнь».[1251]

Вместе с тем множество надежд связывалось с новыми методами в лечении Георгия. Мария Федоровна писала Александру III в мае 1894 г.: «Это настоящее счастье, потому что, по крайней мере, я чувствую, что наконец-то что-то разумное и серьезное сделано для здоровья Георгия после двух полностью потерянных лет!».[1252] Позже о состоянии здоровья Георгия Захарьин лично докладывал царю в Гатчине в июне 1894 г.

В конце августа 1894 г. Георгий Александрович, после долгого перерыва, встретился с родителями в Беловеже. Это не прошло для него даром, поскольку у него вновь началось кровохарканье. Тем не менее он вместе со всей царской семьей переехал в Спалу, а затем, в конце сентября, отправился в Ливадию. Он хотел быть рядом с умирающим отцом, хотя у него несколько раз отмечалось повышение температуры. Поскольку в это время приближалась трагическая развязка болезни Александра III, медики, находившиеся при царе, исследовали и состояние здоровья Георгия. В. Н. Ламздорф в октябре 1894 г. записал в дневнике: «Что касается несчастного цесаревича, то он находится в печальном состоянии: профессор Лейден определил у него вторую стадию неизлечимого туберкулеза».[1253]

После смерти Александра III в октябре 1894 г. изменился официальный статус великого князя Георгия Александровича. Поскольку Николай II только собирался жениться и у него не было сына-наследника, его младшего брата официально объявили наследником-цесаревичем.

Г. Нотнагель

В феврале 1895 г. Георгий Александрович вновь совершил морское путешествие по Средиземному морю на родительской яхте «Полярная звезда», посетив о. Корфу, Алжир и затем, после захода в Одессу, возвратился в Абас-Тумани. Там его в июле 1895 г. осмотрел доктор П. Яковлев. В составленном им заключении анализировался ход болезни за период с 17 мая 1894 г. по 6 июля 1895 г. В констатирующей части отмечалось, что профессором Г. А. Захарьиным в мае 1894 г. диагностирована «хроническая бугорчатка легких». За прошедшее время «поражение левого легкого увеличилось». Больной продолжает принимать рыбий жир и делать ингаляции эвкалиптового масла с гваяколом.