Достопочтенный Школяр - Джон Ле Карре

– Почему вы их застрелили?

– Ночью здесь вели занятия КТ. Чтобы послушать КТ, люди собираются отовсюду.

Коммунистические террористы, понял Джерри. У него возникло подозрение, что этот оборот придумали в Великобритании. По проселочной дороге тянулась цепочка грузовиков. При виде их обитатели деревни бросились хватать пожитки и детей. Подполковник отдал приказ, и солдаты выстроили всех в неровную колонну. Грузовики тем временем развернулись.

– Мы найдем им место получше, – сказал подполковник. – Они начнут все сначала.

– Кого вы застрелили?

– На прошлой неделе двое моих людей погибли под бомбами. КТ были из этой деревни. – Он окликнул угрюмую женщину, карабкавшуюся на грузовик, та обернулась. Джерри увидел ее лицо. Она стояла, наклонив голову. – Они останавливались в ее доме, – пояснил подполковник. – Сейчас я застрелил ее мужа. В следующий раз застрелю ее.

– А остальные двое? – спросил Джерри.

Он продолжал расспрашивать для того, чтобы сохранить за собой хотя бы видимость инициативы, но на самом деле под допросом оказался сам Джерри, а не подполковник. Карие глаза, по-военному жесткие и оценивающие, хранили непроницаемое выражение. Подполковник смотрел на Джерри вопросительно, но без тревоги.

– Один из КТ спал там с девчонкой, – коротко сказалон. – Мы не просто полиция. Мы здесь и суд, и присяжные.

Больше тут никого нет. Бангкок и не думает устраивать в этой глуши судебные разбирательства, ему не до того.

Жители деревни набились в грузовики. Уезжая, никто не оглянулся. Только дети махали руками через задний борт. Следом укатили джипы, остались только они трое, две машины да мальчишка лет пятнадцати.

– Кто он? – спросил Джерри.

– Поедет с нами. Через несколько месяцев, а может, через год, я застрелю и его.

Подполковник уселся за руль джипа, Джерри – рядом с ним. На заднем сиденье с бесстрастным лицом сидел парнишка. Подполковник суровым механическим голосом что-то ему выговаривал, мальчик бормотал «да» или «нет». Микки в красном «форде» ехал следом за ними. На полу джипа, между сиденьем и педалями, стоял картонный ящик с четырьмя гранатами. На заднем сиденье лежал небольшой автомат, но подполковнику и в голову не пришло подвинуть его, чтобы освободить мальчику место. Над зеркалом заднего вида возле картинок на религиозную тему висела открытка с портретом Джона Кеннеди. На ней было написано: «Не спрашивай, что твоя страна может сделать для тебя. Спроси лучше: могу ли я что-то сделать для моей страны?» Джерри вытащил блокнот. Подполковник продолжал читать парнишке нотацию.

– Что вы ему говорите?

– Объясняю принципы демократии.

– И каковы же они?

– Ни коммунистов, ни генералов, – ответил подполковники рассмеялся.

На главном шоссе они повернули направо, все дальше углубляясь во внутренние районы страны. Микки не отставал.

– Иметь дело с Бангкоком – все равно что карабкаться на высокое дерево, – обратился подполковник к Джерри, оторвавшись от лекции, и указал на лес: – Забираешься на одну ветку, чуть приподнимаешься, хватаешься за другую, та ломается, лезешь снова. Может быть, когда-нибудь доберешься до самого главного генерала. А может, никогда.

Впереди, останавливая машину, замахали руками два маленьких мальчика. Подполковник притормозил, и они втиснулись рядом с парнишкой.

– Я не слишком часто так поступаю, – внезапно улыбнулся военный. – Я это сделал, чтобы показать вам, что я хорошийчеловек. Если КТ узнают, что я подсаживаю детей, они будут специально подсылать их, чтобы остановить меня. Приходится бороться с собой. Только так можно остаться в живых.

Джип снова повернул в лес. Проехав несколько километров, они высадили детей, но угрюмый парнишка остался. Деревья кончились, потянулись безлюдные кустарники. Небо затянулось белой дымкой, сквозь нее едва пробивались очертания холмов.

– Что он сделал? – спросил Джерри.

– Он? Он – КТ, – сказал подполковник. – Мы его поймали.

В лесу Джерри заметил сверкнувшую золотую искру, это оказался всего лишь храм.

– На прошлой неделе выяснилось, что один из моих полицейских был информатором у КТ. Я послал его на патрулирование и застрелил, его стали считать героем. Я назначил его жене пенсию, купил большой флаг, чтобы накрыть тело, устроил пышные похороны, и деревня стала чуть-чуть богаче. Тот парень больше не доносчик. Он народный герой. Нужно завоевывать души и сердца людей.

– Не вопрос, – согласился Джерри.

Они подъехали к широкому пересохшему рисовому полю. Посреди него работали мотыгами две женщины, и больше ничего не было видно, если не считать ограды на дальнем конце поля да скалистых холмов, вырисовывающихся на блеклом небе. Оставив Микки в «форде», Джерри с подполковником зашагали по полю, угрюмый мальчишка тащился за ними.

– Вы британец?

– Да.

– Я учился в Международной полицейской академии в Вашингтоне, – сказал полковник. – Хорошее место. В Мичиганском университете я изучал право. Хорошее было время. Вы не будете так любезны держаться от меня чуть подальше? – вежливо спросил он. Они осторожно шагали по вспаханному полю. – Они хотят пристрелить меня, не вас. Если они пристрелят фаранга, у них будут неприятности. Им это не нужно. На моей территории никто не посмеет пристрелить фаранга.

Они приблизились к женщинам. Подполковник поговорил с ними, отошел в сторону, остановился, оглянулся на угрюмого парня, вернулся и поговорил еще раз.

– В чем дело? – поинтересовался Джерри.

– Я спросил их, есть ли поблизости КТ. Они сказали, нет. Потом я подумал: может быть, КТ хотят получить этого мальчишку обратно. Поэтому я вернулся и сказал: «Если что-нибудь случится, мы первым делом пристрелим вас».

Они подошли к изгороди. Впереди лежали холмы, поросшие высоким кустарником и пальмами, похожими на лезвия шпаг.

Подполковник сложил ладони рупором и завопил. Долетел ответный крик.

– Этому я научился в джунглях, – пояснил он, еще раз улыбнувшись. – Когда попадаешь в джунгли, всегда окликай первым.

– Что это были за джунгли? – спросил Джерри.

– Теперь, будьте добры, встаньте поближе. Когда говорите со мной, улыбайтесь. Они наверняка хорошо видят вас.

Вдоль небольшой речки сотня мальчишек и мужчин постарше с безразличным видом долбила камни лопатами и кайлами, некоторые перетаскивали мешки с цементом из одной кучи в другую. За ними нехотя присматривала горстка вооруженных полицейских. Подполковник подозвал парнишку и что-то сказал ему. Тот наклонил голову, подполковник влепил ему пару пощечин. Парень что-то пробормотал, полковник ударил его еще раз, потом похлопал по плечу, после чего он, шаркая ногами, как искалеченная птица, которую выпустили на свободу, поплелся к работникам.