Солги обо мне. Том второй - Айя Субботина

в глубине между книжными полками. Она сидит в пол-оборота и что-то усиленно набирает на компьютере, вряд ли замечая хоть что-то вокруг. Хотя, нет, с этим выводом я поспешил - девушка справа чихает, и Вера тут же вскидывается на этот звук. Даже с такого расстояния видно, как напрягаются ее плечи и как она кладет руки на колени, медленно сжимая пальцы в кулаки. Уверен, что мысленно повторяет какую-то медитативную мантру, типа тех, которые выкладывают в интернете: «Вдох, выдох, дышите почками…» Или как там правильно?

Ловлю себя на том, что улыбаюсь до ушей, когда замечаю лежащую на ее столе записную книжку - розовую, в цветочек, с брелоком в виде маленького плюшевого зайца, которого Планетка, чтобы успокоиться, теребит пальцами за уши.

Планетка.

Даже в мыслях называть ее так - все равно что вывернуть кишки наружу - острая и, одновременно, тупая ноющая боль. Она возвращает вспять все эти годы, слой за слоем снимает с меня все попытки научиться жить без Веры. Когда я запрещал себе даже мысленно вспоминать ее имя, как учился забывать это странное «Планетка», как старался не реагировать на запахи, которые почему-то напоминали о ней. Странные запахи - лазаньи, теплых кексов с абрикосовым джемом, чая с бергамотом и долькой лимона.

Я каждый день отрезал от своего сердца по куску, надеясь, что рано или поздно болеть будет уже нечему.

Ага, Сабуров, кажется, именно эта хуйня и называется «самообман».

Пока топчусь в пороге как трусливый школьник, Планетка поворачивает голову, замечает меня краем глаза и удивленно поднимает брови. Всего мгновение, но на ее месте я вижу не холодную балерину, а ту влюбленную девчонку, которая приносила мне мандарины и спала на лестничной клетке, пока я таскался с разными шаболдами, пытаясь закинуть их в топку своей сраной жизни, чтобы продолжать коптить небо. Блядь, старым, наверное, становлюсь, раз начинаю понимать тех седых пеньков, которые чуть что - и сразу пеняют на ошибки молодости. Вроде как рано и мне туда же, но хочется хотя бы на минуту вернуться в прошлое, выбить дурь из собственной башки, рассказать о «последствиях» и сделать так, чтобы прошлый-я изо всех сил держался за ту влюбленную девчонку с заплаканными глазами.

Пока мой уставший мозг перемалывает эту херню, Вера уже берет себя в руку: садится ровно, кладет руки на стол. Единственное, что выдает ее напряжение - пристальный взгляд по сторонам, как будто до сих пор ждет подвох. И я сразу вспоминаю слежку Олега, которую чуть было не проворонил. «Как ты вообще выжила рядом с ним?» - вертится на языке, но я не разрешаю себе спрашивать вслух. Вряд ли эта тема подходит для нашего почти_официального общения, и вряд ли она теперь когда-нибудь снова раскроет передо мной душу.

— Прости, что без кофе, - говорю я, когда подхожу достаточно близко, чтобы нас разделял только стол. И тут же мысленно даю себе подзатыльник, потому что в этом магазине кофейня буквально через стенку.

— Я теперь кофе пью очень редко, - вежливо отвечает она и выразительно смотрит сначала на стул справа от меня, потом - на свои наручные часы.

Ясно: у нас и так мало времени, а я еще и бессмысленно трачу его на словесную прелюдию.

— Вот, - решительно говорит Вера, протягивая мне флешку, которую буквально как фокусник прямо у меня на глазах достает из отверстия в торце своего смешного блокнота. - Это то, что мне удалось узнать по своим каналам. Там немного, но судя по тому, что написал мой юрист - это можно раскрутить на большие неприятности.

— Что там? Запись расчлененки?

Мое желание шутить отмирает под ее хмурым взглядом.

Следующие минут десять она рассказывает про Сергея, подставные фонды, кипрские счета. Сухо, по фактам, изредка останавливаясь, чтобы сковырнуть в памяти какую-то важную упущенную деталь. Я просто слушаю и борюсь с желание послать все к черту и спросить, как теперь… мы? А когда это желание становится абсолютно невыносимым, мой лежащий на столе телефон «включается» входящим сообщением от Валерии.

Я, как любой нормальный человек, которому нечего скрывать, всегда кладу телефон экраном вверх, так что во время входящего на экране горит выразительное «Жена» - и Вера, конечно же, прекрасно это видит, хотя я почти мгновенно хватаю телефон. Извиняюсь, отхожу, чтобы поговорить и буквально проглатываю зреющее во рту раздражение - Лера не виновата, что ее звонок случился слишком невовремя. Она вообще, блядь, ни в чем не виновата.

— Все хорошо? - сразу спрашиваю я, потому что в это время должен быть в офисе. За годы совместной жизни Лера уже наизусть выучила, что в офисе у меня бывает всякое и я, сгоряча, могу ответить раздраженно без всякого умысла, а просто потому, что ее звонок пришелся на очередной разнос подопечных. Так что без острого повода она бы точно не стала звонить.

— Мама попала в аварию, - дрожащим от слез голосом отвечает жена, и я делаю глубокий беззвучный вдох.

Кажется, я скоро начну понимать все без исключения злые шутки про тёщу.

— Она в порядке? - Поворачиваю голову в сторону Веры и снова мысленно проклинаю все на свете, потому что она уже встала и торопливо прячет вещи в сумку. Еще минута - и исчезнет, а ведь мы даже не договорились о том, когда увидимся в следующий раз.

Блядь, я думаю о другой женщине даже сейчас, пока жду ответ от жены, не стала ли она наполовину сиротой. Правду говорят, что человека можно отмыть от дерьма, но внутри он все равно будет заполнен им по самое горлышко.

— Ничего не знаю. Ее повезли в больницу по скорой. - Голос Валерии срывается, и она начинает плакать. - Максим, пожалуйста… Я знаю, что ты занят и не любишь, когда я тебя отвлекаю, но мне…

— Я сейчас за тобой заеду, - перебиваю ее затянутый поток попыток попросить о помощи.

Это моя жена.

Когда мы договаривались о наших отношениях, я не обещал ее любить и не клялся превратить ее жизнь в сказку. Но я взял на себя обязательства заботиться о ней и сегодня как раз тот случай, когда я должен выполнить свои обязательства.

Прячу телефон, подхожу к столу, хотя Вера уже сложилась и успела отойти на несколько шагов. Мы стоит друг напротив друга, можем протянуть руки, но это ощущается как долбаная непроходимая пропасть, которую невозможно перелететь даже на волшебном