Лонтано - Жан-Кристоф Гранже

– Я хотела кое о чем с тобой поговорить.

Всякий раз, когда веки ее смыкались, возвращался убийца в капюшоне. Гаэль вновь открывала глаза, но становилось еще хуже: на бежевых стенах она видела сведенные судорогой тела Жака Сержанта и санитара.

София завела какую-то дикую нескончаемую историю о том, что их отцы, как оказалось, давным-давно знакомы и тайно организовали брак между детьми, чтобы объединить свои доли в «Колтано». Она выглядела настолько поглощенной своими открытиями, что даже не подозревала, насколько они ничтожны по сравнению с жестокостью сегодняшней ночи.

– Что ты об этом думаешь?

Гаэль вздрогнула: с какого-то момента она просто отключилась. Усталость. Успокоительные.

– То есть? – пробормотала она наугад.

– Что ты думаешь о союзе, который я предлагаю?

– Союзе?

– Их надо поставить на колени. Мы должны найти способ…

– Брось. Я уже не в теме.

– Как это? Почему?

– Может, из-за прыжка с третьего этажа. Или из-за покушения на убийство. Пока не решила, – бросила она задумчиво.

София взяла ее за руку.

– Я понимаю тебя, – сказала она укоризненным тоном, который означал прямо обратное. – Но нельзя же все им спускать. Эти говнюки манипулируют нами с момента рождения и…

– Чего ты хочешь? Разорить их? У тебя нет своих средств, и ты разоришься вместе с ними. Что ты можешь на самом деле доказать? Что они устроили твой брак? Это даже не правонарушение с точки зрения французского законодательства.

Графиня отодвинулась на стуле с разочарованным видом:

– Я тебя не узнаю.

– Я себя тоже, но мне это даже нравится.

София поднялась, не дав себе труда разгладить юбку. Модель от «Хлоэ», которую Гаэль приметила на авеню Монтень. «Для Итальянки, – сказала она себе тогда, – не для меня».

София уже стояла на пороге, но спохватилась и вернулась обратно. Лицо ее совершенно переменилось: и гнев, и разочарование испарились.

– Я хотела сказать тебе и еще кое-что…

Наконец… Гаэль чувствовала с самого начала, что та пришла не только для того, чтобы справиться о ее здоровье или затеять заговор против их отцов.

– Я спала с твоим братом.

– Вы ведь еще женаты, разве нет?

– Не с Лоиком, с Эрваном.

Гаэль залилась искренним смехом. Она не удивилась: Итальянка и Фашист всегда нравились друг другу – и, конечно, имели много общего, – хотя сами того не подозревали.

– Осторожней, – пошутила она, – он здорово прикидывается, а на самом деле еще больший псих, чем Лоик.

– Это единственный выход.

– Уверен?

– Иначе их не убедить.

– Что ж, вперед.

Семь утра. Морван прохаживался из конца в конец по овальному кабинету Лоика. Едва узнав о нападении на Гаэль, он немедленно кинулся в Сент-Анн. И никого не увидел: малышка заснула, Эрван уехал. И с тех пор никаких вестей, ни от одной, ни от другого.

Путаясь в хаосе противоречивых мыслей, он разбудил Лоика, чтобы как минимум уладить бардак с «Колтано». Пришлось отказаться от первоначального плана: послать Гаэль в койку к трем банкирам и убедить их, что информация оказалась ложной. Больше и речи нет, чтобы ее вмешивать: она и так свое получила.

Остается довериться специалистам. По мнению Лоика, единственным способом добиться цели было снизить цену акции. Поначалу трое покупателей спишут это на колебание курса перед крупным повышением, но потом убедят себя, что их источник оказался пустышкой: никакого нового месторождения нет. И тогда поспешат продать. Недостатком данной стратегии было то, что Морван будет вынужден сбыть за бесценок свои акции, чтобы искусственно спровоцировать падение. Другими словами, самому себя разорить, чтобы спасти свою шкуру.

– Как черные об этом узнают? – встревожился Грегуар.

– Как всегда, через своих финансовых советников.

– Они запаникуют.

– Свои собственные акции выкупим позже и дороже. Курс стабилизируется.

Морван улыбнулся: финансовое харакири.

– Кабонго мне яйца открутит.

– Предупреди его, введи в курс дела. Когда другие расслабятся, начнете эксплуатацию новых рудников.

Старик согласился: он предпочитал не признаваться в том, что процесс уже запущен. Он по-прежнему расхаживал взад-вперед, сунув руки в карманы. Инстинктивно он не доверял такого рода планированию. С первых шагов в бизнесе он ни разу не видел, чтобы действительно все пошло так, как и предполагалось, ни в одной области. У жизни всегда оказывается больше воображения, чем у человека.

На самом деле важным было другое: они делали вид, что ведут обсуждение как два солидных бизнесмена, хотя все еще пребывали в состоянии шока. Менее чем за двадцать четыре часа Гаэль попыталась покончить с собой и едва уцелела при покушении на убийство. Где-то бродил убийца, и отныне объектом его охоты стал сам клан. Чего теперь стоили их подсчеты лавочников.

– А как люксембуржцы? – спросил Лоик. – Они не прогнутся?

– Я сам с ними разберусь.

Старик уже позвонил Монтефиори: тот поддержит, без проблем. Заодно он поинтересовался пресловутыми гвоздями, которыми занимался «Heemecht». Не в курсе, заверил итальянец. Почему бы и нет? В конце концов, его компания перетаскивала тысячи контейнеров в год. Но полицейский никогда не должен исключать случайность, которая может создать дополнительные сложности.

– Кто эти типы? – продолжал допытываться Лоик.

– Говорю же, это мои дела.

Лоик вяло махнул в знак смирения. Морван поглядывал на него краешком глаза: сын казался ему бодрее обычного. После попытки самоубийства сестры он впал в странную апатию. Старик даже опасался нового срыва – в героин или алкоголь. Но, кажется, кокаина хватило, чтобы поставить его на ноги. Если только София уже с ним не переговорила и теперь ярость по поводу их подстроенного брака не ждала момента, чтобы вырваться наружу…

В любом случае уладим с «Колтано», и я займусь тобой, мой птенчик. Он уже решил снова отправить Лоика в специализированную клинику для очистки по полной программе.

Кстати, о клинике: он зарезервировал место для Гаэль в одном институте на севере Франции, в Шату. Эти «Фельятинки» находились недалеко от Парижа и занимались богатыми пациентами в депрессии. Заведение было ему знакомо: он сам не единожды там лежал. Для безопасности он разместит там своих людей. Никаких полицейских или служащих: своих собственных парней, обычно занимающихся государственными переворотами и террористическими акциями.

Оставался Эрван. Ему еще не представился случай как следует выдать сыну, но тот только выигрывал от задержки: убийца все ближе подбирался к их семье, а этот недоумок оказался не способен ни остановить его, ни вычислить.