Агасфер. В полном отрыве - Вячеслав Каликинский

– Действительно, любопытно. С чего бы вашей охранке, господин полковник, интересоваться военными шифрами? Нешто и в штабах нашей армии революционная зараза завелась?

Полковник, избегая ответа, только развел руками и тонко улыбнулся, всем своим видом показывая, что говорить о подробностях не имеет права.

Хмыкнув, Зыбин вооружился карандашом и, что-то бормоча под длинный крючковатый нос, стал пересчитывать знаки на ленте, делая на клочке бумаги пометки. Минут через пятнадцать он снова разогнулся:

– Очень, очень интересно! Я гляжу, наши военные делают заметные успехи в шифровании своей переписки! С этаким я еще не сталкивался – переработанный русский биграммный ключ почти на полторы тысячи шифровеличин…

Герасимов кашлянул:

– Иван Александрович, а есть ли надежда разобраться в этой чертовщине?

– Разобраться можно во всем, – перебил его Зыбин. – Только времени сей разбор может занять очень много. Вот если бы вы могли мне назвать хотя бы пару ключевых слов, которые с большой долей вероятности были употреблены при составлении сей шифровки – это бы значительно ускорило дело.

– Можно попробовать, – осторожно согласился Герасимов. – Я бы, скажем, не удивился, если в этой депеше упоминалось слово «проводник» – в железнодорожном значении, разумеется. И фамилии: Быков, Нечипорук, Дубинин…

– Ага! Ага! Теперь помолчите, господин полковник, прошу вас!

Оборвав начальника охранки, Зыбин принялся с лихорадочной быстротой выстраивать на бумаге короткие вертикальные колонки цифири. Минут через пять он снова разогнул сутулую спину и протянул Герасимову клочок бумаги:

– Вот, пожалуй, и все, – с ноткой разочарования в голосе молвил он.

Дубинин указал [на] Быкова и Нечипорука, подменивших проводников вагона тчк действовать им разрешено только после Б тчк предполагаю зпт [что] там ожидается подсадка квч уборщика квч тчк нейтрализовать проводников желательно [до] этого тчк шум нежелателен тчк

– Ну, брат Иван Александрович, нет слов! – развел руками Герасимов. – Просто чудо какое-то: раз, два – и в дамках! Благодарю вас!

– Пустяки-с! – отмахнулся Зыбин. – Просто повезло: вы знали четыре слова. А засим, прошу меня извинить великодушно – работы много!

– Ухожу, ухожу, Иван Александрович! Умоляю только: подпись! Подпись под сей шифровкой можно как-нибудь расшифровать?

– Боюсь, что нет, господин полковник. У военных в ходу двойные четырехзначные цифровые коды для обозначений адресата и отправителя. Разгадать сей код невозможно, для этого нужен кодовый журнал соответствующей воинской части.

– Ну и ладно. Спасибо еще раз, господин Зыбин!

Покинув квартиру, Герасимов раздраженно крикнул казаку на козлах:

– Духом на Гороховую! Жива!

Казак удивленно покосился на карету: обычно Герасимов не любил езды с ветерком. Привстав, он вытянул кнутом по лошадиным спинам, и экипаж рванулся вперед.

Едва добравшись до своего кабинета и не ответив на приветствие порученца, полковник тут же взялся за телефон, потребовал соединить его с Царским Селом. Когда подстанция ответила, он категорически потребовал немедленно соединить его с его высокопревосходительством генерал-губернатором Треповым.

– Что? Еще отдыхает? Прошу доложить незамедлительно: полковник Герасимов, по весьма срочному делу… Да, незамедлительно… Дмитрий Федорович? Полковник Герасимов. Есть срочная тема для беседы, ваше высокопревосходительство. Именно так: срочная! Понял, буду…

⁂

Ефим Нечипорук со злобой швырнул «ершик», которым орудовал в вагонном туалете и повернулся к напарнику, мыкающемуся сзади:

– Виктор, ты как знаешь, а мне надоело говно за его еврейским превосходительством подтирать! Чего мы, собственно, ждем? Чтобы нас разоблачили и арестовали?

Виктор Быков выглянул в длинный коридор. Вагон на стрелках мотало, и пассажиры после Минска попрятались по своим купе. Не ходил туда-сюда даже постылый секретарь главы делегации, вечно сующий свой нос куда его не просят.

– Ты, Ефим, не суетись. Прибрался тут? Пошли инструкцию читать, чтобы снова не опростоволоситься. Темнеет, какие-то фонари зажигать в вагоне надобно. А какие и где эти проклятые фонари – понять не могу! «Откинуть рабочую заслонку в нерабочем тамбуре и придерживая подпружиненное основание штатного фонаря…» Тьфу! Я на филолога учился, там на курсе ничего такого не было. Пошли, говорю. Разбирать будем.

Однако Нечипорук не успокоился и в служебном купе. Распахнув настежь дверь – чтобы никто любопытный не подкрался – он загудел в ухо Быкову:

– Сваливать надо нам отсель, верно тебе говорю! Чего мы ждем, а? На кой нам этот Берлин сдался? Где там скроешься? Я, например, по-немецки и пары слов связать не могу. Решать нам надо с Витте, пока по Расее едем. Смотри: вот сейчас в коридоре никого нету – чем не случай? Подошел к купе, ключиком служебным дверь евонную отпер, бах-бах – и кончено дело! Тормоз Вестингауза[219] крутанем, спрыгнем из вагона, и ищи нас!

– Нам до Берлина жидовского прихвостня запрещено трогать, забыл?

– Помню, ети его мать. Вот только в толк никак не возьму – пошто? В Расее-то укрыться легче, нежели в неметчине. Вот и думаю: может, специально велено так, чтобы нас за границей империи легче поймать было?

– Ты, Ефим, глупостей не говори. Начальству завсегда виднее, что и как делать. Иди-ка лучше самовар ставить – к ночи чаю обязательно господа пассажиры потребуют. А я с инструкцией помаракую: фонари-то непременно зажечь надо, а где заслонка эта проклятая – ума не приложу.

Ефим с ненавистью покосился на Быкова, сжал зубы так, что желваки заиграли: вот послал Бог напарника! Не понимает, что ли, всей опасности осуществления миссии в Германии? Ну да ничего! У него, Ефима, свой умишко имеется!

Знай его Василий Быков получше – непременно бы встревожился…

⁂

– Вот, ваше высокопревосходительство. Извольте полюбопытствовать: расшифрованная депеша. Отправлена из Главного штаба по ходу следования экспресса в Минск, и там мною была перехвачена.

Дважды прочитав текст депеши, генерал-губернатор длинно и сложно выругался. Помянул матерно Дубинина:

– Растрепал, сучий потрох! Вот и верь после этого патриотам сраным…

– При всем моем негативном отношении к сему патриоту осмелюсь заметить, ваше высокопревосходительство: с револьвером в глотке много не посекретничаешь. Совсем забыл вам рассказать про предысторию моего перехвата…

Герасимов сжато, но исчерпывающе рассказал про вчерашнюю историю с нападением на главу черносотенцев Дубинина.

Трепов расстегнул верхние пуговицы кителя, с силой растер ладонью грудь. Снова выругавшись, упер в собеседника тяжелый взгляд: