Комсомолец. Осназовец. Коммандос - Владимир Поселягин

Делать было ничего, поэтому я снял с руки трофейные часы, они принадлежали тому следователю, что я наглухо положил в тюрьме, и, достав нож, стал ковырять острием новую дырочку. По тем, что были, часы бултыхались на руке, как бы не упали.

Несмотря на то что буквально в сорока метрах находилась дорога, по которой то и дело проезжали машины, а бывало и колонны, я спокойно уснул и проспал до самого вечера. К вечеру тень сместилось, и я проснулся, когда солнышко начало припекать. Обгореть не получилось, я еще в начале лета несколько раз обгорал, пока не получил темно-бронзовый загар, который не брало никакое солнце.

– Нормально, вовремя, – пробормотал я и, добив остатки галет, запил их водой. Все, ни воды, ни продовольствия у меня не осталось. Осталась одна надежда – на немцев. Своих грабить как-то не хотелось. Это верхушку правящую я не уважал и ненавидел, считая натуральными иждивенцами и пиявками на горбу у простого люда, а простой народ мне ничего не сделал. Именно поэтому я и не стал угонять на аэродроме истребитель, хотя небольшой опыт полета на таком аппарате у меня и был. Не хотел подставлять командиров полка, им за это могло крепко влететь вплоть до следствия по этому делу. А у немцев другое дело, бери, что хочешь, хотят они этого или нет. У меня, кстати, насчет них были неслабые такие планы.

Когда стемнело, я встал и вышел на дорогу. Идти по полям я был не идиот, тут всю весну бои гремели, минное поле на минном поле. Я и так под дерево ушел, внимательно глядя себе под ноги и поглядывая вокруг, нет ли предупреждающих флажков.

Пару раз меня нагоняли грузовики, в колоннах по пять-семь машин. Трижды были встречные. Ездили колоннами, ни разу по одной не видел, кроме того патруля. В чем мне повезло, еще перед закатом на небо наползли тучи, не дождевые, обычные, но луну они скрыли, и стало достаточно темно. Надеюсь, тучи пробудут на небосклоне достаточно долго, чтобы я убрался к немцам глубоко в тыл.

От машин я прятался, замечая их издалека по шуму моторов, так что шел нормально. Оставив по правому боку Фадеевку, я наконец добрался до передовой. Судя по перестуку «максима», изредка влетающим осветительным ракетам и работе немецких «МГ», передовая была рядом. Стрельба не была ночным боем, просто ленивая перестрелка на подозрительное шевеление и предупреждение, что противник не спит. Да и чтобы расчеты и часовые не уснули.

Шел я очень осторожно, однажды засек тыловой секрет наших подразделений и пропустил мимо противотанковое орудие, замаскированное в кустарнике, потом по-пластунски добрался до окопов, не ячеек, а полнопрофильных окопов, и замер на окрик часового. Тот услышал, как зашуршала земля, осыпаясь в траншею, когда я ее одним прыжком преодолел и замер у бруствера уже на ничейной земле. Сидор я снял и нес в руке. Так что он лежал рядом, и когда взлетела очередная осветительная ракета, я только вжался в землю.

– Гузеев, что у тебя там? – услышал я хриплый бас.

– Землю слышал, товарищ сержант. Кому-то из наших на каску посыпалась.

В это время ракета погасла, и я тихо пополз дальше, и когда часовой и разводящий замолчали, так же замер.

– Тихо вроде? – прозвучал голос сержанта. Я уже отполз метров на двадцать от окопов и все еще слышал его хорошо. – Может, показалось?

– Ничего мне не показалось, хорошо я слышал, как земля осыпалась, – возмутился боец громким шепотом. – Снаряды не рвутся, земля не дрожит, с чего это ей сыпаться? Точно потревожил кто-то.

– Сейчас очередная ракета взлетит, и осмотрим ничейную землю.

Это была обманка, рассчитанная на то, что я вскочу и рвану бежать. Я уже определил, что ракеты взлетают с периодичностью пять-десять минут, а прошла всего минута с прошлого пуска, поэтому продолжал лежать, когда голоса стихли, дыша через раз. Сейчас оба бойцов вслушивались в дыхание ночи.

Время утекало, и если сейчас взлетит очередная ракета, то меня несомненно увидят, поэтому нужно было двигаться. Передовая не была изрыта воронками, да и трупного запаха не чувствовалось. Похоже, наши тут сами встали, когда закончился наступательный порыв. В общем, спрятаться негде. Если только в складках местности, но поле тут было ровное, в траве только, так в ней просеки проложены. Пулеметным огнем.

– Тихо, – буркнул сержант.

В это время застрекотал «МГ». Посмотрев вперед, я профессионально определил, что до немцев метров шестьсот. Большое у них тут расстояние. Могут и мины быть.

– Ладно, показалось тебе, но бдительности не теряй, – велел сержант и, по-видимому, ушел, так как часовой пару раз ругнулся себе под нос.

Развязав горловину сидора, я достал финку и, завязав обратно, зацепив лямки локтем, пополз вперед, пробуя землю перед собой лезвием ножа. Пока мин не попадалось.

Все-таки воронки были. Прежде чем взлетела очередная ракета, я скатился в такую. Судя по тому, что я в ней едва помещался, она была от легкой немецкой гаубицы. Глубина едва полметра.

Так медленно и не спеша я преодолевал ничейную землю. До рассвета оставалось всего пару часов, когда я достиг первого края немецких позиций. Тут было тихо, только чуть в стороне, метрах в тридцати, слышался негромкий разговор. Два немца, изредка прерываясь на дежурную стрельбу, обсуждали новую связистку и то, как она полуголая, тряся сиськами, выбегала из палатки их гауптмана, когда прибыл командир полка.

Покачав головой – у всех народов одни и те же разговоры, про баб и спорт, я броском достиг окопов и переметнулся через них, мягко упав на руки. Пистолет у меня был за поясом. Тут, как назло, удача изменила мне, тучи ушли, появилась луна, серебристым светом заливая все вокруг.

Вжимаясь в землю, я замер и быстро огляделся. Буквально в шести метрах от меня в тыл уходил окоп, поэтому я осторожно двинулся к нему и, перевалившись через край, мягко упал на ноги, после чего достал пистолет и, сторожась, направился дальше.

Окоп, изгибаясь, уходил в тыл немецких позиций всего метров на двести и выходил в овраг. Там по склону даже вырублены ступеньки были, чтобы на дно можно было спускаться.

Приметив в овраге ящики, осмотрелся. Часового не было. Это оказались боеприпасы для минометов. Достав из кармана свою единственную гранату, «лимонку», я выдернул кольцо и, придерживая чеку, сунул гранату под один из ящиков. Теперь если его поднять, то чека освободится, граната рванет и… ни хрена не будет. Это только в фильмах гранаты взрываются, и все рядом подрывается со стопроцентным результатом. Поэтому я потратил немного времени, и в те мины, на ящик которых я положил гранату, придавив сверху другим ящиком, вкрутил взрыватели. Вот теперь шанс подорвать батальонный склад боеприпасов был высок.

Оставив склад в покое, я по дну оврага стал уходить в тыл. Вот-вот рассветет, да и так было достаточно хорошо видно, поэтому шел я настороже. В тылу должна быть охрана, как без нее?

Оставив позади стоянку машин, там же были и кухни, две я точно рассмотрел, как и часового, что бродил рядом, продолжил по дну уходить все дальше и дальше.