История сионизма - Уолтер Лакер

будто понимает предназначение и смысл испытаний, ниспосланных еврейскому народу; это было выше человеческого разумения. Эта теория страдания стояла ближе к славянофильству, чем к иудаизму, но в некоторых отношениях она напоминала взгляды ультраортодоксальных евреев, заявлявших, что Бог покарал Израиль за его грехи. Нет нужды объяснять, что сионистов подобные рассуждения до крайности возмущали: если горстка ассимилировавшихся интеллектуалов предпочитает страдать, то пусть они не мешают огромному большинству евреев спастись от угнетения и наконец обрести нормальную жизнь. Сионисты гневно отвергали теорию о духовной миссии евреев в диаспоре. Они утверждали, что интеллектуалы если и выступают против сионизма, то только потому, что не могут рассчитывать на такую же комфортную жизнь в Палестине, к какой они привыкли в странах Центральной и Западной Европы.

Когда сионизм впервые появился на американской сцене, еврейская община отреагировала на него примерно так же, как их либеральные единоверцы в Западной Европе. Они восприняли его как результат «опьянения больных умов» (Исаак Вайс), как движение, направленное против прогресса и терпимости. Как для раввинов, так и для мирян сионизм был нарушителем душевного спокойствия, оскорблением, брошенным в лицо их американскому образу жизни, и препятствием на пути адаптации евреев к демократическому окружению. Кроме того, он пробуждал воспоминания, от которых они хотели бы избавиться[575]. За десять лет до того, как Герцль опубликовал «Еврейское государство», группа раввинов заявила на основе Питтсбургской платформы: «Отныне мы считаем себя не нацией, а религиозной общиной. А следовательно, не ожидаем ни возвращения в Палестину… ни реставрации каких-либо законов, связанных с еврейским государством». После того как состоялся 1-й сионистский конгресс, американские раввины издали еще одну резолюцию, осуждающую всякую попытку основать еврейское государство, поскольку все подобные стремления свидетельствуют о полном непонимании миссии Израиля. «Сиономания», как называли сионистское движение его критики, считалась не просто реакционной: ее воспринимали как угрозу безопасности евреев. Как и в Германии, первым сионистам подчас приходилось нелегко. Только одним из множества примеров дискриминации, которой они подвергались, могут послужить гонения на сторонников сионизма, организованные руководством колледжа «Иудейский союз».

Критиковали сионизм далеко не только раввины и представители средних и высших слоев еврейской общины. Среди новоприбывших в Америку эмигрантов из Восточной Европы сионизм также находил мало сторонников. Если эти эмигранты и проявляли какой-то интерес к политике, то, как правило, тяготели к различным формам социализма. После Декларации Бальфура и революции 1917 года в России оппозиция сионизму в Европе и Америке ослабла. В 1918 г., когда Дэвид Филипсон попытался организовать конференцию для борьбы с сионизмом, с ним отказались сотрудничать некоторые видные еврейские деятели — например, Оскар Штраус и Якоб Шифф. Луис Маршалл написал в ответ на приглашение, что сионизм взывает к воображению и поэтическим чувствам и представляет собой оптимистическую, конструктивную политику[576]. Американский Еврейский комитет в своей резолюции выказал осторожное одобрение в адрес Декларации Бальфура, при этом оговорив, что, разумеется, в Палестине поселится только часть еврейского народа. Для американских же евреев было непреложной истиной, что они обязаны всем своей новой родине и полностью принадлежат ей. Раввины-реформисты выпустили другую резолюцию, согласно которой Израиль — не нация, а Палестина — не отечество еврейского народа, поскольку дом евреев — весь мир[577].

Тем не менее, за период 1920—1930-х гг. сионизм приобрел множество новых сторонников. Реформистские иудаисты (на словах критиковавшие его) в 1937 г. негласно включили синтетический сионизм в резолюцию, которая должна была дополнить Питтсбургскую платформу[578]. Убежденных антисионистов это крайне возмутило, и на собрании в Атлантик-Сити в 1942 г. они решили разработать программу для обновления борьбы с сионизмом. Признавая за сионистами заслугу «возрождения Палестины, облегчающего трудности, с которыми сталкивается наш несчастный народ», члены этого собрания все же заявили, что сионистская программа противоречит «нашей универсалистской интерпретации истории и предназначения еврейского народа»[579].

Обвинения в адрес сионизма вкратце сводились к следующему: (а) сионизм — это светское движение, несовместимое с религиозной природой иудаизма; (б) будучи политическим течением, сионизм не согласуется с ориентацией иудаизма на духовность; (в) будучи националистическим движением, сионизм не сочетается с универсальным характером иудаизма; и (г) сионизм представляет угрозу благосостоянию евреев, поскольку вселяет в умы неевреев неопределенность и подозрения по отношению к евреям, что может оказаться смертельно опасным для их статуса. По своей сути все эти аргументы были идентичны тем, которые сформулировали сорока годами ранее немецкие либералы. Хотя можно отметить определенные различия в деталях: например, радикальные антисионисты всегда ссылались на «миф о еврейском народе», тогда как более умеренные противники сионизма (например, рабби Лазарон) предпочитали говорить о «религиозно-культурном наследии» еврейского народа, подразумевая, что иудаизм — это нечто большее, чем религия. В 1943 г. был учрежден Американский совет по делам иудаизма, который заявил: «Мы против стремления создать еврейское государство в Палестине или где-либо еще и осуждаем его как пораженческую философию… Мы желаем отмежеваться от всех связанных с этим стремлением доктрин, акцентирующих расистские идеи, проповедующих национализм и отстаивающих теорию бездомности евреев. Мы противостоим всем подобным доктринам, считая их опасными для благосостояния евреев в Палестине, в Америке и повсюду, где только живут евреи»[580]. В этот совет входило всего несколько тысяч членов, но некоторые из них имели влиятельное общественное положение. Совет продолжал свою деятельность и после создания государства Израиль, а некоторые из наиболее экстремистских его представителей (например, Альфред Лилиенталь и Элмер Бергер) даже поддерживали борьбу арабов против сионизма. Существовала и более умеренная оппозиция, выразителем которой стал журнал «Менора» — самое престижное периодическое издание того времени. Американский Комитет еврейского труда, находясь под влиянием «Бунда», по-прежнему отвергал политический сионизм. Ханна Арнедт вскоре после создания государства Израиль писал, что концепция Герцля о месте евреев в мире теперь стала еще опаснее, чем раньше: «Слишком очевидными стали параллели со случаем Саббатая Цеви»[581]. Сходные возражения можно встретить в трудах Солоу, Ганса Кона, Уильяма Цукермана, Коппеля Пинсона и других, но большинство американских евреев (90 %, согласно опросу Роупера 1945 г.) были удовлетворены фактом появления еврейского государства, хотя это и не означало, что они принадлежали к сионистскому движению.

С возникновением государства полемика не окончилась. Критики сионизма приняли появление Израиля как данность, но не без некоторых возражений и ограничений. Игнац Мэйбаум писал, что на настоящий момент труды сионистских политиков увенчались успехом, но история не оканчивается сегодняшним днем, и государство Израиль — далеко не самая безопасная часть еврейской диаспоры. Он настаивал на том, что в постсионистскую эпоху Израиль — это именно часть диаспоры: не следует возлагать на него утопическую надежду завершить период еврейского рассеяния[582]. Систематически критиковал стремления сионистов рабби Яков Петуховский. Он