Здесь, под северной звездою...(книга 2) - Линна Вяйнё

глаза. Насмешливо скривив губы, он стал следить за ходом собрания.

Господа шумели посреди площади, о чем-то друг друга расспрашивая. Толпа возле них была сплоченнее и, видимо, единодушнее, а по краям дробилась на группки, и многие старались держаться как бы в стороне.

Рядом с Отто двое хозяев беседовали вполголоса, осторожно прощупывая друг друга. Жена одного из них стояла тут же, не принимая участия в разговоре.

— Ну, так ты решил поставить свою подпись?

— Да я, собственно, не знаю... Вот Корри говорил, что дело-то и не совсем законно. Дескать, было принято решение больше за республику... Хотя, конечно, можно и перерешить... но все же, когда парламент неполный...

Другой хозяин понизил голос почти до шепота и говорил, стараясь получше разведать мысли собеседника:

— У нас не было этого духа... этого королевского духа... Нам ближе, пожалуй, то, что говорит Корри... Насчет меди спрашивают, дескать, немцу она нужна. Но мы вот с матерью говорим, что ведь нам и самим очень нужно то, что у нас имеется... Так у него лицо сразу сделалось маленько того... видно, не понравилось... Говорят, что немец тогда и пошлину будет определять и что все вообще пойдет к немцу, если будет король... А слышно, англичанин-то заявил, что не признает Финляндию, если посадят этого немецкого короля... Не надо бы все-таки так уж сильно хлопотать за Германию... Англичанин, он все же на морях-то, знаешь, силен... Я не больно в этой политике... я и сюда бы не поехал... Но раз уж вот мать собралась в церковь, то я и подумал...

Заручившись, таким образом, взаимной поддержкой, хозяева замолчали и с невозмутимо спокойным видом стали слушать.

Откуда-то из толпы вышли Меллола и учитель сельской народной школы. Учитель с горькой усмешкой слушал задыхающийся шепот хозяина Меллола.

— Неужели ты не насытился этой республикой за прошлую зиму?.. Когда работница надела юбку твоей жены, да и пошла на ихние танцы!.. Неужели забыл, как осенью пришли на собрание общины и подняли крик, что подавай им право голоса? И как они криком устанавливали, сколько надо платить за срочные работы!.. Если такое тебе по душе, то валяй, держись за свою республику и за своего Столберга... Кстати, говорят, он в душе тоже красный...

Учитель зло хихикнул.

— А кто же спас страну минувшей зимой? Республиканские крестьяне... Но я, конечно, понимаю... Старая закваска заговорила... старая закваска — суомметарианская. Едва только лишились своего любимого Николая, как принялись искать нового.

— Хе, хе... Этот новый — шурин германского кайзера... а германец, он умеет соблюдать порядок... А то вон Корри уже здесь, среди землевладельцев, начал агитировать в духе Алкио... Неужели мало ему того, что было, пригоняли полон двор лошадей и приказывали всем им дать сена?.. Но ничего, короля теперь так или иначе нам посадят... Свинхувуд примет такое решение... Он лояльный человек, а сейчас у него в руках царская власть... и большинство в парламенте за ним идет... Чтоб никогда больше не было этих мятежей... Немец-то, он сделает, чтобы был порядок.

Меллола довольно улыбнулся учителю из глубин своих ста двадцати килограммов и, ковыляя вразвалку, точно гусь, направился к дворянству.

Аптекарь в шюцкоровском мундире открыл собрание. Он объявил, что сначала выступят ораторы, а затем будет выработана резолюция, которую собрание пошлет депутатам-монархистам. За текстом резолюции пойдут подписи. Первым оратором был пастор. Он поднялся на большой плоский камень, служивший трибуной, снял шляпу и заговорил мягко, увещевая. Он начал с признания того, что и республиканские принципы имеют свое оправдание, но закончил так:

— ...но, к нашему великому сожалению, мы должны признать, что этот народ не созрел для столь широкой демократии. И все-таки финский народ издавна монархичен. Ведь наше общество с незапамятных времен покоилось на четырех столпах. И столпы сии суть: наша евангельско-лютеранская национальная церковь, наше свободное крестьянство, наше просвещенное и высококвалифицированное чиновничество и, наконец, почитаемый и любимый народом монарх.

Аплодисменты прозвучали весьма слабо и только вблизи. Пастор почувствовал это и, сразу сделавшись скованным, молча покинул возвышение. Тогда аптекарь пообещал с сомнением глядевшим на него хозяевам Восточную Карелию, если они изберут короля.

Во время жиденьких аплодисментов хозяева говорили друг другу:

— Дались им эти коробейники из Восточной Карелии... Я, конечно, ничего не имею против... Но англичанин пошлет туда свое войско...

Они слушали, и за невозмутимым выражением лиц скрывалась прирожденная мужицкая привычка думать о будущем урожае.

— На дожди с безоблачного неба не стоит рассчитывать. Тут особенно те хлопочут, которые больше с господами дела имеют.

Эллен взяла слово и от имени женщин заявила протест по поводу существующего порядка престолонаследия.

— Женщины Финляндии никогда не могут одобрить такой порядок, при котором женщины — члены царствующего рода фактически отстранены от престолонаследия. Они считают это оскорблением для всех бесчисленных вдов, которые приняли вожжи из рук убитых мужей и успешно правят делами хозяйства и семьи.

Аптекарь ответил ей в шутливом тоне, как и подобает, когда возражаешь даме:

— Король является верховным главнокомандующим вооруженных сил страны, а военные должности женщинам не подходят. Воинственность женщине не к лицу. Мы ведь без особого удовольствия вспоминаем красногвардейских женщин, ходивших с винтовками за плечами.

Эллен снова поднялась на камень:

— Я хочу только напомнить предыдущему оратору, что Екатерина Великая и Мария Терезия, например, были твердыми властительницами. А Елизавета Английская? А как любима своим народом голландская королева Вильгельмина.

Аптекарь ответил еще что-то в добродушном и шутливо-рыцарском тоне, но затем на камень поднялся учитель народной школы. Он попросил слова, и ему не посмели отказать. Поблескивая очками, он говорил зло и язвительно:

— Здесь называли Густава Адольфа и Карла Двенадцатого... Но мы должны установить сейчас государственный строй Финляндии 1918 года. Я прошу вас обратить внимание на эту ошибку во времени... Здесь также ссылались на то, что Бернадотты хорошо прижились в Швеции и что властитель Болгарии, немец по рождению, пользуется исключительной любовью болгарского народа. Возможно, это и так...

Я вовсе не хочу разбирать здесь формы правления и государственный строй Швеции и Болгарии, потому что это дело шведского и болгарского народов. Но вопрос в том: желает ли народ Финляндии в настоящий момент установления королевской власти? И я убежден, что он этого не желает. Предоставим же народу самому решать, ибо иначе может случиться, что чаша терпения стоящих за республику крестьян переполнится... Если они не хотят иметь короля, то лучше и не навязывайте им его насильно... Они освободили эту землю от Красной