Джордж Лукас. Путь Джедая - Брайан Джей Джонс

Вот только «Звездные войны», казалось, уходить никуда не собирались. Продажи товаров по вселенной все росли, и прибыль могла бы обеспечивать «Лукасфильм» многие годы, если не десятилетия. Один лишь «Эпизод III» принес 3 миллиарда долларов по всему миру, а «Хасбро» наблюдала, как ее прибыль резво поднялась на 15 % благодаря игрушкам по «Звездным войнам»[1464]. К тому времени поклонники покупали почти любые фигурки по вселенной «Звездных войн», каким бы кратким или сумбурным ни было появление персонажей на экране – майор Брен Дерлин! – а в некоторых случаях их не волновало, появлялись ли персонажи в фильмах вообще. Были фигурки Трипио и Арту на основе первых иллюстраций Ральфа Маккуорри и – одна из самых популярных, но безумно редких фигурок, – штурмовик со съемным шлемом, под которым оказывалось лицо Джорджа Лукаса (а если кто-то хотел Джорджа Лукаса, сражающегося за Альянс, то мог приобрести пилота крестокрыла по имени Джорг Сакул – его фамилия, написанная задом наперед).

На горизонте не маячили новые фильмы по «Звездным войнам», но под лицензионными соглашениями «Лукасфильм» выходило множество комиксов и книг, в которых поклонники могли следить за своими героями – и злодеями – и в которых появилось так много новых персонажей, планет, звездолетов и пришельцев, что их официально начали относить к расширенной вселенной «Звездных войн». Галактика так разрослась, что «Лукасфильм» пришлось нанять специальных людей для ведения учета и каталогизирования. Однако именно Лукас, и только Лукас, мог решать, что в конечном счете считать «каноном», то есть официальной частью вселенной «Звездных войн».

Но по большому счету он обладал совсем незначительным влиянием на свою мифологию. «Звездные войны» больше не принадлежали «Лукасфильм» или даже Джорджу Лукасу; они принадлежали всем. И в 2007 году, в тридцатую годовщину премьеры «Звездных войн», это было очевидно как никогда. В первый день года Лукас выступил распорядителем Парада роз в Пасадене, окруженный сотнями поклонников в костюмах штурмовиков, рыцарей-джедаев, таскенов и имперских офицеров. Весь год празднества в честь «Звездных войн» устраивали по всему миру. Почтовая служба США выпустила памятные почтовые марки и перекрасила четыре сотни почтовых ящиков по всей стране под R2-D2. В мае на фестиваль «Селебрейшен IV» собралось тридцать пять тысяч человек, так что он стал одной из самых крупных конвенций по «Звездным войнам», а двумя месяцами позже тридцать тысяч поклонников из Европы прибыли в выставочный центр «ЭксСел» в Лондоне в рамках фестиваля «Селебрейшен Европа»: это была первая конвенция за пределами Соединенных Штатов, проведенная с одобрения «Лукасфильм». В Париже официальный фан-клуб «Звездных войн» провел показ всех шести фильмов на конвенции «Реюнион II» в самом большом кинотеатре Европы с одним экраном – «Гранд Рекс».

Даже сам Лукас подключился к шумихе – он возглавил показ и обсуждение самого фильма в официальный день рождения, 25 мая, в кинотеатре имени Сэмюэля Голдвина в Лос-Анджелесе. Там он сострил – сообщил, что опять хочет кое-что поменять в первом фильме («Это ШУТКА, народ!» – кричал он, удаляясь от толпы[1465]). В последнее время Лукас все чаще и чаще с готовностью становился объектом шуток – эту перемену в настроении наверняка можно отнести на счет влияния Меллоди Хобсон. Он даже сотрудничал с создателями пародийного мультсериала «Робоцып» и автором «Гриффинов» Сетом Макфарлейном при записи любовных, но часто колких пародий и на «Звездные войны», и на самого себя. В «Робоцыпе» Лукас одолжил голос своей кукольной версии, которая бормочет абсолютно точное «О боже милостивый…», когда выходит из лифта и наталкивается на сотню обожателей – этот момент наверняка был основан на личном опыте.

Большинство кинематографистов наверняка были бы довольны, если б их осаждали рьяные поклонники одной-единственной культовой франшизы. Но в то лето у Лукаса в планах был еще один узнаваемый фильм. В июне они со Спилбергом отправились на сельские просторы Нью-Мексико, чтобы начать съемки фильма под кодовым названием «Жанр», который Лукас все же чаще упоминал под более привычным именем – «Индиана Джонс IV».

Возможно, это было закономерно, но возвращение Индианы Джонса на большие экраны превратилось в приключение длиной в двадцать лет, по пути было ранено множество сценаристов, а старые друзья не смогли избежать разногласий.

Долгое время у остроумного археолога все шло не очень хорошо, начиная, возможно, с самого главного элемента любого фильма об Индиане Джонсе: а именно, какой артефакт доктор Джонс будет искать в этот раз? Лукас считал, что придумал ответ еще в 1992-м, всего через несколько лет после премьеры «Индианы Джонса и последнего крестового похода». Поработав с Харрисоном Фордом над серией «Индианы Джонса», действие которой частично происходит в пятидесятые годы, Лукас убедился, что и сам фильм должен происходить в ядерный век. «[Я подумал,] если действие вести в пятидесятые, мы сможем сделать кино в духе пятидесятых, – сказал Лукас, – [и] это может быть забавно… Так что я решил: «А вот и макгаффин: инопланетяне». Ради бога! Это ведь беспроигрышная идея»[1466].

Но она проиграла. И Форд, и Спилберг наложили вето на эту идею, особенно сопротивлялся ей Спилберг. «Я снял “Инопланетянина”, “Близкие контакты”; хватит с меня пришельцев, – сказал Спилберг, – поэтому я сопротивлялся этой [идее] многие годы». Однако Лукас, как всегда, взял его своим упрямством и уговорил позволить составить синопсис; он пригласил сценариста Джеба Стюарта – Стюарт только закончил работу над хитом с Фордом, фильмом «Беглец», – чтобы тот помог ему со сценарием. Они с Лукасом завершили первый черновик под названием «Индиана Джонс и летающая тарелка с Марса» в 1994 году. «Там рассказывалось об участии Индианы Джонса в Розуэлльском инциденте, – сказал Лукас, и как было обещано: – Макгаффином стали пришельцы»[1467]. Лукас продолжал редактировать сценарий весь следующий год, сначала со Стюартом, а потом с Джеффом Боамом, который участвовал в написании сценария к «Индиане Джонсу и последнему крестовому походу». К 1996-му и Лукас, и Спилберг были достаточно довольны сюжетом, чтобы летом начать готовиться к съемкам.

А затем вышел «День независимости», научно-фантастический блокбастер 1996 года, который по большей части крутился вокруг пришельцев и летающих тарелок. Спилберг внезапно потерял решимость. «Мы не будем снимать фильм с летающей тарелкой, – резко заявил он Лукасу, – ни за что». Сценарий отправился в ящик стола Лукаса и оставался там до февраля 2000 года, в который Харрисон Форд получил Премию Американского института киноискусств: церемония вручения вновь свела вместе Лукаса, Форда, Спилберга и продюсеров «Индианы Джонса» – Фрэнка Маршалла и Кэтлин Кеннеди. Пока они вместе пили и беседовали за кулисами, Форд мимоходом спросил: «Как там поживает «Инди IV»?» Два месяца спустя Форд, Лукас и Спилберг собрались вместе, чтобы обсудить возможные сюжеты будущего приключения Индианы Джонса. Единственное требование Лукаса звучало так: «Не буду участвовать без инопланетян. Это единственная выигрышная идея». Спилберг наконец сдался. «Совместная работа с Джорджем всегда одинакова, – говорил он с теплотой. – Мы по-прежнему спорим, ищем компромиссы и по-прежнему обходимся друг с другом как братья. Мы и есть братья»[1468].