Лазарит. Тень меча - Симона Вилар

Лазариты подтвердили все, что сообщила ему Джоанна. На одной галере с магистром ордена госпитальеров с Кипра под Акру прибыл лазарит, назвавшийся Мартином. Как принято в их ордене, прокаженные рыцари не стали выяснять его родовое имя, но запомнили, что он был родом из Намюра. Описание также совпадало: белокурый красавец с удивительно яркими синими глазами, похожий на архангела-воителя. Такое лицо повсюду привлекает внимание, и лазариты даже прозвали новичка Мартином Прекрасным.

Странное дело: упоминание об этих глазах вызвало в душе маршала де Шампера смутное волнение. Но он не стал рыться в памяти, а продолжил расспросы. Лазариты в один голос уверяли, что Мартин Прекрасный погиб в бою с сарацинами — это они видели собственными глазами. Но позднее, когда они отправились на поиски тела, чтобы предать его земле по христианскому обряду, обнаружить его не удалось. Лазариты не видели в этом ничего необычного: стаи одичавших собак и шакалов наводняли по ночам поле боя, пожирая трупы.

А один из прокаженных, назвавшийся Джоном, поведал ему еще кое-что о Мартине из Намюра.

— Мне с самого начала почудилось, что с этим малым не все в порядке. Он вел себя так, словно он не один из нас, — начал лазарит, потирая затвердевшую припухлость между бровей — явный знак, что болезнь уже взялась за его лицо. — Обычно лазариты держатся вместе, сторонясь прочих рыцарей, но этот красавчик словно чуждался братьев Святого Лазаря. По вечерам он тщательно мылся и обтирался уксусом. А вам известно, мессир, кто так поступает? Тот, кто стремится избежать заразы, пока она еще не пустила корни в теле.

Слушая прокаженного, Уильям старался не выдать, какое огромное облегчение неожиданно испытал. Да, этот Мартин вел себя более чем странно, и трудно представить причину, которая толкнула его затесаться между лазаритами. И все же это давало надежду: возможно, он вовсе и не был носителем жуткой болезни.

Дальнейшим речам лазарита Джона маршал внимал рассеянно. Прокаженный упомянул о том, что брат Мартин ни в чем не отличался во время учений, зато тот, кто видел его в бою, знает, какой это был быстрый, сообразительный и невероятно ловкий в единоборстве воин. Однако ему не повезло — пал в первой же стычке с сарацинами. Брат Джон сражался в том бою бок о бок с Мартином, однако так и не видел, как и когда его сразил смертельный удар.

Маршал уже собрался уходить, но лазариты остановили его просьбой. Им стало известно, что на Кипре сделало остановку судно, следующее из Европы, на борту которого находятся полтора десятка прокаженных братьев. Не возьмет ли маршал на себя труд известить их о его прибытии в Акру?

Уильям сослался на то, что за прием новых братьев-лазаритов отвечают госпитальеры, но обещал передать просьбу прокаженных магистру Гарнье, которого он как раз собирается посетить.

После беседы с главой ордена Святого Иоанна Уильям де Шампер почувствовал себя еще более озадаченным. Гарнье на его вопрос о Мартине д'Анэ из Намюра не мог сказать ничего определенного. Но один из его нотариев, порывшись в архиве, заявил, что такой рыцарь действительно значится в списках ордена. Сей Мартин д'Анэ был вынужден покинуть прецепторию в Намюре, так как у него обнаружились признаки проказы, после чего он отправился в Палестину, чтобы присоединиться к лазаритам. В настоящее время его местонахождение не известно. Еще одно обстоятельство смутило маршала: рыцарь, о котором говорил нотарий, был гораздо старше того, о ком поведала его сестра и подробно описали лазариты. Кто же он, этот синеглазый соблазнитель, ведущий себя столь странно и пользующийся чужим именем?

Но гораздо больше, чем все эти подозрения, Уильяма де Шампера волновал вердикт орденских лекарей. Какой приговор они вынесут Джоанне?

— Мы не нашли никаких признаков болезни, мессир, — спустя два дня доложил ему главный лекарь. — У леди чистая кожа, высокая чувствительность, чистое дыхание. Она не испытывает никаких телесных недомоганий. Однако это вовсе не означает, что она не больна. Мы не ведаем, сколько времени должно пройти, чтобы лепра проявила себя…

Он сокрушенно развел руками, но, заметив, как вспыхнувшие было надеждой глаза маршала потускнели, а лицо омрачилось, поспешил добавить:

— Есть и еще нечто такое, что должно вас успокоить: я вовсе не уверен, что дама Джоанна имела близость с прокаженным. Я подробно расспросил ее о том человеке, который, как она предполагает, является лазаритом. Она утверждает, что тело его было здоровым и чистым, без каких-либо отметин, присущих лепре, если не считать двух шрамов на левой стороне груди. Однако они, судя по описанию, более походят на следы ожога, чем на очаги болезни.

— И опять-таки — ярко-синие глаза! — де Шампер неожиданно поднялся и начал размашисто расхаживать по затемненному покою, в котором проходила их беседа. Лекарь озадаченно взглянул на маршала, затем продолжил свою речь, но вскоре убедился, что его не слушают.

Наконец Уильям обернулся к нему и переспросил:

— О каком лекаре вы только что упомянули?

— Я говорил об Иегуде бен Авриэле, лучшем лекаре в Акре, который врачевал самого коменданта гарнизона. Мне удалось отыскать его, и он также осмотрел вашу сестру, мессир.

— Ты позволил презренному еврею прикоснуться к моей сестре?

— Лекарю, мессир, и едва ли не самому знающему из тех, что живут в наше время. Он также не нашел у леди никаких признаков лепры. Но дело даже не в том. Иегуда сообщил, что незадолго до падения Акры ему также довелось осматривать молодого статного мужчину, который подозревал, что мог заразиться. И у него он не нашел следов болезни, хоть и прописал ему снадобье, очищающее кровь. Иегуда также упомянул два его шрама на левой стороне груди.

— Где этот еврей? — отрывисто бросил маршал. — Я хочу с ним поговорить.

— Я предполагал, что вы захотите с ним увидеться. Однако, осмотрев даму Джоанну, он покинул замок, и теперь его нигде не могут разыскать. Время неспокойное, мало ли какому воину могло прийти в голову надругаться над старым евреем, а то и прикончить его? Но не тревожьтесь, ради всего святого. Это великое счастье, что молодая женщина, скорее всего, ошиблась. Ее любовник вполне здоров — или, по крайней мере, выглядит таким! Так или иначе, но спустя некоторое время я хотел бы снова осмотреть вашу сестру.

Уильям де Шампер был настолько поражен своей догадкой о том, кем мог оказаться таинственный любовник Джоанны, что не выразил никаких чувств. Да и облегчение, которое ему полагалось бы испытывать, было не полным. Болезнь — если она все-таки проникла в ее тело — может проявить себя и позже. Но Джоанне лучше не знать об этом.

У него потеплело на сердце, когда он увидел, что улыбка снова осветила ее лицо. Джоанна смотрела на него, словно боясь поверить, но Уильям подтвердил: врачи единодушно решили, что она совершенно здорова. В эту минуту он чувствовал себя необыкновенно сильным — не суровым орденским воином, а старшим братом этой прелестной женщины, покровителем.

— Ты можешь оставаться при королеве, девочка. А этот человек… Мартин д'Анэ… я позабочусь о том, чтобы он больше никогда не появился в твоей жизни. Независимо от того, прокаженный он или нет.