Византия в эпоху иконоборчества - Алексей Величко

Ни один самый ничтожный прецедент нарушения правил благочестия не оставался незамеченным папой. А если возникали публичные скандалы, в которые оказывались замешанными сильные мира сего и епископат, понтифик тем более считал дело чести вмешаться и восстановить справедливость.

Так, в частности, Николай I без страха вступился за честь жены Лотарингского короля Лотаря II (855–869), сына Итальянского короля Лотаря I (817–855), Теутберги Бургундской, брошенной супругом ради женитьбы на любовнице Вальдраде. Разрыв отношений образовался еще в 857 г., но лишь в 864 г., после трех Соборов в Ахене в 860 и 862 гг., король, используя поддельные свидетельства и доказательства о кровосмесительных связях королевы и ее прелюбодеяниях, получил искомый приговор суда: «Мы признаем Теутбергу недостойной и незаконной супругой, не одобренной Богом; поэтому, мы ради преданнейшего усердия нашего славного короля в почитании Бога и его победоноснейшей защиты королевства, не только отказываем ему в законном браке, но и прямо запрещаем жить в браке с кровосмесительницей». Иными словами, все выглядело так, будто не король бросил супругу, а судьи-епископы запретили ему состоять в браке с Теутбергой вследствие ее бесчестного прошлого и настоящего.

Однако когда к нему обратилась обманутая королева, папа встал горой за святость брака и честь женщины, аннулировал решения Соборов, утвердивших развод, и сместил архиепископов городов Кельна и Трира за потакание аморальному поведению Лотаря II. Натиск Римского папы был столь силен, что в конце концов король сдался и принял жену обратно. Папский легат, епископ Арсений, прибывший в Галлию ко двору Лотаря II, поставил того перед печальной дилеммой: или принять жену обратно, или быть преданным анафеме, как епископы, способствовавшие этому преступному судилищу. Пришлось покориться, королева вернулась в свои покои, а наложница Вальдрада была отправлена в Рим для объяснений в содеянном.

Но недолго Лотарь терпел рядом нелюбимую жену. Едва папский легат вернулся в Рим, как Лотарь II тут же начал новое судилище против королевы, обвинив Теутбергу уже в супружеской измене — иных оснований для развода в то время не существовало. Опасаясь супруга, королева бежала к Карлу II Лысому, королю Западно-Франкского королевства с 843 г. и императору Западной империи с 875 г. В ответ папа тут же предал анафеме Вальдраду и направил Лотарю II письмо с характéрным содержанием.

Выговорив королю по поводу его преступной связи с падшей женщиной и нарушении слова, понтифик тем не менее не решился отлучить того от Церкви. «Достаточно и того, — написал он ему напоследок, — что мы теперь тебе это написали, осудив между нами в суровых словах твое распутство. Впрочем, смотри, чтобы мы, согласно велению Господа, не призвали себе на помощь двух или трех свидетелей, вернее, чтобы мы не сказали это Святой Церкви и чтобы ты тогда не уподобился язычнику и мытарю, чего мы вовсе не желаем».

Все-таки папа был еще очень зависим от франков, а потому не решился перешагнуть ту черту, которую с легкостью впоследствии станут преодолевать его преемники. Но сам по себе факт участия Римского епископа в этой истории, его принципиальность и твердость не могли не импонировать современникам[781].

Впрочем, эта история имела продолжение. В 870 г., уже после смерти папы Николая I, Лотарь II прибыл в Рим, дабы предстать перед новым понтификом Адрианом II (867–872). Во время аудиенции он и члены его свиты по требованию папы дали клятву на Святых Дарах, что вина в нарушении данного Николаю I слова лежит не на нем, а на супруге. Увы, клятвопреступление не осталось безнаказанным: все они погибли от чумы буквально сразу после оставления Рима. Естественно, эта история не осталась незамеченной в Европе[782].

Интересно, что в ходе противостояния папы королю Метцкий епископ Адвентиций занял сторону своего государя. Папа Николай I горячо урезонил собрата и обосновал всю ложность, со своей точки зрения, подобной позиции. «Вы утверждаете, — писал он архиерею, — что подчиняетесь королям и князьям потому, что апостол говорит: „Царю ли, как верховной власти“ (1 Петр. 2: 13,4). В добрый час. Исследуйте, однако: те короли и князья, которым, по Вашим словам, Вы повинуетесь, истинно ли суть короли и князья. Рассмотрите, хорошо ли они управляют, прежде всего самими собой, а затем и подвластным им народом. Ибо как может быть другому полезен тот, который вредит самому себе? Рассмотрите, достойно ли они ведут себя, как государи; потому что в противном случае нам следует смотреть на них, скорее, как на тиранов, чем как на государей, и мы должны, скорее, противиться им и восставать против них, чем им подчиняться. Иначе, если мы подчиняемся подобного рода людям, а не возвышаемся сами над ними, мы неизбежно поощряем их в пороках. Будьте же покорны королю, как верховной власти, то есть в его добродетелях, вовсе не в его проступках; для Бога, как говорит апостол, а не против Бога»[783].

В другом случае папа вступил в спор с митрополитами в защиту интересов рядовых епископов. Хинкмар, архиепископ Реймса, был самым могущественным прелатом Франции и выразителем независимого духа Галльской церкви. Он трижды вступал в спор с папой по делу Ротгада, епископа Суассона, которого сместил своим решением без достаточных оснований и даже заключил в 862 г. в темницу с помощью короля Карла II Лысого. Ссылаясь на 3, 4 и 5 правила Сардикского (Сердикского) собора, понтифик потребовал низложенного епископа на апелляционный суд в Рим и привлек на свою сторону массу рядовых архиереев, видевших в нем своего спасителя.

Хинкмар доказывал, что дело неподсудно папе, поскольку подсудимый не принес понтифику никакой апелляции. На это Николай I, презрев истинные тексты Сардикского собора, писал архиепископу: «Вы хотите доказать в своем письме, что Ротгад совершенно не мог принести апелляции, поскольку не имел никакой уважительной причины, как предполагает Сардикский собор? Но он сам считает свое дело важным, а этого достаточно для апелляции. Впрочем, — добавляет неожиданно папа, — хотя бы он и не апеллировал, дело его, согласно постановлениям Сардикского собора, должно быть перенесено в Рим».

Хинкмар попытался скромно отметить, что Сардикские каноны вовсе не предусматривают возможности восстановления папой в сане осужденного епископа, а лишь говорят о новом рассмотрении дела — и был совершенно прав. Но апостолик бесцеремонно заявил, что помимо Сардикского собора существуют еще и определения пап св. Льва I Великого и св. Григория I Великого, якобы должные стать основой для сборника канонических актов Кафолической Церкви[784].

Карл и Хинкмар попытались сорвать процесс, но у них ничего не получилось. В результате папа добился своего: Ротгад приехал в Рим, где торжественно был восстановлен в сане и возвращен в 864 г. во Францию. Король и архиепископ роптали, но ничего не смогли поделать. Симптоматично, что для обеспечения своей канонической позиции папа Николай I активно и успешно ссылался также на Лжеисидоровы декреталии, в подлинность которых свято верил[785]. Таков был понтифик, с которым пришлось столкнуться св. Фотию.