Время скорпионов - D.O.A.

Прошло пять минут. Десять. Ничто не двигалось ему навстречу, кроме горячих волн ударных инструментов — тяжелых, убыстряющихся и омерзительных. Наконец перед ним возникла какая-то тень, мгновением раньше отделившаяся от группы экстатически дергающихся подростков.

Нуари.

Неподалеку, невидимый на стыке тени и света, Ксентини наблюдал за шепчущимися мужчинами. Вокруг них он не заметил ничего подозрительного, ни одного слишком пристального взгляда, задержавшегося на его сообщниках. Какой-то предмет перешел из рук в руки, и Фарез ушел. Никто не отправился следом.

Путь был свободен. Теперь его выход. Нуари только что передал последнее сообщение, которого они ждали. С этого момента ядро ячейки «Эль-Хадж» могло функционировать совершенно автономно. Незза был единственной нитью, еще связывающей его и Фареза с людьми из двадцатого округа, считающимися наиболее уязвимой частью организации здесь, во Франции. Следовательно, Незза представляет серьезную опасность. Пока жив.

Прежде чем тоже направиться к выходу, Незза немного подождал, беспечно прислоняясь к кузову фургона. Он не спешил, по дороге поболтал с тощим синюшным типом с несколькими изголодавшимися собаками без поводка и девчушкой, которую он тащил за собой, крепко держа за руку. Затем продолжил путь к стоянке.

Камель сократил дистанцию. Рука сжимала в кармане ветровки уже открытый складной нож с деревянной ручкой. Увидев, что Мессауди подошел к машине, он в еще раз огляделся вокруг и быстрыми шагами, звук которых потонул в грохоте музыки, преодолел последние метры, отделяющие его от жертвы.

Ругательство не успело слететь с губ Неззы, припечатанное к ним ладонью нападавшего. Он сразу почувствовал острую боль в шее, как только нож вошел в горло и располосовал его.

Крепко обхватив дилера, Ксентини намеренно упал на землю, чтобы увлечь его с собой. Они покатились вдоль кузова. Камель с силой надавил на рукоятку, чтобы вспороть горло по всей ширине. Лежа лицом в землю, Нуари даже не закричал, а вскоре уже перестал шевелиться. Задыхаясь, с сильно бьющимся сердцем Камель приподнялся, убедился, что никто ничего не заметил, и ногой затолкал труп под ближайший автомобиль.

Оборвана последняя нить.

Шофер груженного железным ломом полуприцепа уже несколько часов назад проехал Ново Место.[237]Прежде чем покинуть Словению, он решил в последний раз остановиться в Крани.[238]Зайдя в пустой магазин на заправке, он поздоровался с продавцом, который ему не ответил, и сел, чтобы выпить кофе. Шел дождь, что не украшало и без того серый пейзаж. Предстоял долгий и утомительный путь до Зельдена,[239]и он не смог подавить зевок.

Правду сказать, он сделал остановку, чтобы еще хоть немного отдалить переход австрийской границы. Это было последнее, довольно трудное препятствие. Потом, на территории Шенгена, уже не будет контроля на дорогах, и спрятанные под грудой металла «калаши»[240]получат шанс прибыть к месту назначения. Но та часть транспортировки его не касается, доставкой займутся другие.

Шофер не знал — и наниматели из страха, что он запросит больше денег, не сочли нужным его предупредить, — что на сей раз ставки гораздо выше, чем обычно. Ведь в его незаконном грузе находились две бочки, доставленные из дальних краев и в этот день начинавшие предпоследний этап своего долгого путешествия. Будь он в курсе этой детали, он бы еще настойчивее молился, чтобы предстоящий таможенный контроль не слишком усердствовал.

23.12.2001

Камель вкатил во двор возле своего заброшенного гаража большой металлический мусорный бак. Двор был зажат между высокими глухими стенами задних фасадов соседних домов и совершенно пуст. Через некоторое время Камель вернулся с пластиковым мешком, перекинул его содержимое в бак, залил бензином и поджег. В небо сразу поднялись клубы черного жирного дыма. Чтобы его вчерашняя одежда хорошо горела, он пошуровал в баке куском арматуры.

Продолжая следить за огнем, он вставил в мобильный телефон микросхему, которую утром ему передал Фарез. Кроме того, он получил от сообщника последние устные инструкции, поступившие через Неззу от предыдущего звена. Harjih, если читать наоборот. Hijrah, хиджра. Событие произойдет в две тысячи втором году, то есть в тысяча четыреста двадцать третьем по мусульманскому календарю. Включенный телефон потребовал ввести ПИН-код. Ксентини набрал 3241. Спустя несколько секунд раздался сигнал, сообщивший, что пришла эсэмэска, 23.12.01 10:14 «Зеленый» — Арно 196-33.

Зеленый. Операция подтверждена во второй и последний раз.

Камель вздохнул. Он и сам не знал, с облегчением или разочарованием. Дальше ему давались указания относительно того, где и когда он должен взять то, чего ему недостает. Он бросил взгляд на бочку: одежда почти догорела. Но он хотел быть совершенно уверенным, сходил за деревяшками для растопки и подкинул в огонь. Новое орошение бензином: огонь разгорелся еще лучше. Ксентини вынул микросхему, разломал ее надвое и вместе с телефоном бросил в костер. Затем еще немного пошуровал импровизированной кочергой и ушел. У него еще много работы.

Амель проснулась поздно. Она находилась не то чтобы в совершенно незнакомой, но все же в не слишком привычной комнате, и ей понадобилось какое-то время, чтобы вспомнить цвет обоев и мебели своей детской. Она у родителей. Вместе с осознанием этого факта в ее памяти всплыли детали вчерашнего дня. Очередная, энная размолвка с Сильвеном. На этот раз вызванная совершенным каждым из них открытием: она по-прежнему принимает противозачаточные средства, а он просматривает ее электронную почту. Оба разозлились, стали кричать, и молодая женщина наконец нашла в себе силы довести до завершения план, изложенный матери две недели назад: оставить мужа. Крики и слезы, вновь ненадолго затеплившаяся нежность ничего не изменили: около полуночи она оказалась в такси по дороге в Ле-Плесси-Тревиз, к дому умирающих от тревоги родителей.

Мысль об этом заранее продуманном уходе вызвала в ней угрызения совести. Амель сомневалась: теплые воспоминания не желали полностью уступить место горечи последних месяцев. Бывали и очень светлые моменты, и сложные, не зависящие от них обстоятельства, и ошибки с обеих сторон. Но она с облегчением понимала, что больше не надо лгать ни мужу, ни самой себе. Не надо отступать со своих позиций. Пока эти мысли укладывались у нее в голове, она схватила мобильник и включила его. Он пикнул раз десять, показав три голосовых сообщения: Сильвен, Сильвен и… снова Сильвен. С каждым разом его голос становился все более осипшим. В ее ушах звучала его печаль. В последнем сообщении он плакал. Он любит ее. Он на все готов. Он не хочет потерять ее. Она ему нужна.