Инженер и Постапокалипсис - vagabond

— Не бойся меня, не причиню тебе вреда, — мягко обратился к загнанному в угол пациенту, попутно разглядывая его — что-то в нем казалось мне уж больно знакомым, — сейчас все это сниму и освобожу тебя.

Дрожащими от нервного напряжения руками размотал бинты, обмотанные вокруг его головы, и, не веря своим глазам, уставился на обожженное лицо этого человека. Мог забыть, как выглядели другие пациенты, но этого узнал бы в любой ситуации.

— Ты знаешь меня? — в недоумении выпалил, смотря в его словно остекленевшие от ужаса глаза, один из которых был слеп.

Узнал ли он меня, было трудно сказать, потому как от всей тяжести пережитого и без того психически больной Эндрю теперь выглядел жалко: его нижняя челюсть тряслась, а единственный испуганный глаз бегло, затравленно скользил по всему окружению. Был практически уверен, в данный момент он почти ничего не соображал: страх неминуемой гибели и последствия бесчеловечного обращения вытеснили из его разума последние остатки трезвости. Тем не менее раньше, еще в отделении, он мне доверял и даже в какой-то мере делился со мной своими переживаниями.

— Ты меня помнишь? — задал вопрос. — Боже, сейчас сниму это, только пойму, как… Повернись.

Далеко не сразу разобрался с хитрым переплетением ремней, ни на секунду не прекращая поражаться изощренной фантазии сотрудников, потом же, сумев наконец снять проклятую смирительную рубашку, повернул ждавшего в оцепенении Эндрю к себе.

— Все хорошо, видишь? — стараясь как-то успокоить его, мягким тоном проговорил. — Все хорошо.

Эндрю какое-то время молча и неподвижно пялил безумный запуганный взгляд на меня, приоткрыв рот, а затем просто повис у меня на шее, залившись отчаянными рыданиями…

Глава тринадцатая. Конфронтация.

— Внимание, внимание, осуществлено несанкционированное проникновение в сектор три, всем сотрудникам внутренней охраны, действовать согласно инструкции, – безэмоциональный женский голос повторял одно и тоже сообщение раз за разом.

При всем при этом, звук сирены норовящей разорвать барабанные перепонки так никуда не исчез. Интересно, кем был человек регулирующий громкость тревожного сигнала? Вариантов было не так много, глухонемой или ленивый идиот не удосужившийся проверить дело рук своих. Столь сильный шум, больше вносил сумятицу в ряды обороняющихся, дезориентируя их в пространстве, нежели хоть как-то отпугивал нападавших, которым было глубоко наплевать на подобный шум. Подобная мысль, судя по всему, посетила не только голову Ломагина, так как вскоре надоедливая сирена затихла. Напоминанием об экстраординарном происшествии остались служить мигающие красным цветом на манер полицейского проблескового маячка лампы.

— Уф-ф, — облегченно выдохнул Ломагин, потирая свои виски. Цель его миссии была выполнена, данные скопированы, сообщение отправлено, и как маленький, но приятный бонус, он смог найти контейнер с образцами вируса и, что самое главное, вакцины. У человечества, или точнее сказать, людей, находящихся в городе, появился высокий шанс на выживание, если, конечно, он сможет донести свою ношу до точки эвакуации, и если… На самом деле, в подобной ситуации было слишком много “если” зачастую связанных с совершенно диаметрально противоположенными условиями, в совокупности, гарантирующие успех всей операции.

Громкие слова брошенные перед убийством Кристины оказались лишь громкими словами. Он не собирался бегать по огромному комплексу убивая всех встречных, во-первых, на это потребуется значительное количество времени, во-вторых, люди не будут сидеть сложа руки, наблюдая за тем, как их убивают. Вооружённые солдаты, готовые к бою, были неизвестной переменной в уравнении – “убей всех выродков”, чтобы даже пытаться воплотить его в жизнь.

С верху до низу одежда Ломагина была заляпана кровью. Посмотрев в большое ростовое зеркало, у основания которого покоилась голова женщины, Ломагин увидел в отражении мясника только что вышедшего с бойни. С таким внешним видом будет проблематично выбраться из многоуровневого подземного комплекса, не нарвавшись на пулю в лоб.

“Мародерство становится очень вредной привычкой.” — Ломагин внимательно осматривал лежащие рядом друг с другом тела мёртвых бойцов. По счастливой случайности или воле высших сил, несколько человек было одной с ним комплекции. Грустный вздох, вырвавшийся из чуть приоткрытого рта, сменился старческим кряхтением и едва слышимыми ругательствами. Раздевать неподвижно лежащие тела было ещё тем удовольствием. Если так подумать, Ломагина, по количеству переодеваний, можно было сравнить с богатой дамочкой, мающейся от безделья в модных бутиках известных брендов без устали примеряющую приносимую заботливыми консультантами одежду. Только в случае Ломагина роль консультанта должен был исполнять он же, а в качестве манекенов с одеждой выступали остывающие трупы.

“Наконец-то закончил.” – Подумал с облегчением Ломагин, закрепляя на поясе кобуру с пистолетом. “Брать или не брать.” – Брошенное им на столе с мензурками и здоровенным микроскопом помповое ружье так и притягивало взгляд. Вероятность того, что он сможет безболезненно сблизится с противником стремилась к нулю. В ближайшее время белоснежные коридоры оросятся кровью от стреляющих друг по другу военных, вроде как работающих на одну и ту же компанию, и лучше