Филогенез - Алан Дин Фостер

— Знаю. А вот вы ничего не знаете о силе, которую может придать человеческому существу неконтролируемая ярость,— он посмотрел на обеспокоенного психиатра.— Не волнуйтесь, док. Я пока не собираюсь покидать эту кровать, даже на время. Даже ради такого удовольствия, как ощущение пайтарской шеи под своими пальцами,— он снова обернулся к инопланетянину.— Я пока поберегу себя, понимаешь? Я мечтаю о гораздо большем, чем смерть одного из вас.

— Надеюсь, мистер Мэллори получает медицинское обслуживание, адекватное его состоянию. Мне не хочется думать, что когда-нибудь он может напасть на кого-нибудь, приняв его за пайтара,— обратился Дмис к Надуровиной.

— Уверяю вас, персонал, работающий с ним, учитывает все возможные варианты,— ответила та чистейшую правду и не вдаваясь в подробности.

— Это было чрезвычайно интересно,— пайтар слегка поклонился в сторону Мэллори и мягко улыбнулся.— Когда вы придумаете какие-нибудь доказательства ваших впечатляющих галлюцинаций, проследите, чтобы меня оповестили. Будет очень поучительно продолжить нашу дискуссию. Поскольку сейчас нам более не о чем говорить, я должен вернуться в дипломатическую миссию и сделать доклад,— сделав шаг назад, он повернулся к психиатрам.— Я хотел бы быть в курсе дел относительно процесса выздоровления мистера Мэллори. Очень печально видеть разумное существо столь глубоко погруженным в свои иллюзии. Но это вполне понятно. Среди моих соплеменников такое тоже нередко случается: пациент окружает стеной выдумок воспоминания о действительно случившихся с ним кошмарах, чтобы таким образом защититься. При отсутствии правдивой информации он начинает безудержно фантазировать, пытаясь избежать столкновения с пугающим его провалом в памяти. Я уверен, с течением времени и при хорошем уходе ваши галлюцинации постепенно исчезнут.

— Я уверена, что мистер Мэллори продолжит выздоравливать,— ответила женщина уклончиво, сделав жест в сторону двери. Пайтар вышел первым.

Девять с половиной часов спустя Ирен Цзе в панике выбежала из палаты. Оттуда доносился грохот и скрежет ломаемых и разбиваемых на куски приборов и мебели. Но еще громче было нечеловеческое завывание, последние жалобные стенания человеческого ума на грани полного помешательства.

Надуровину эта весть застала в ее штаб-квартире, когда она с мужем собралась поужинать. Она села в свою машину и помчалась в госпиталь на такой скорости, что наземобиль едва сохранял равновесие. Женщина ворвалась в госпиталь и побежала наверх, провожаемая изумленными взглядами сотрудников.

Протолкавшись сквозь начавшую собираться толпу, она увидела Цзе и без церемоний подошла к ней. Хотя Надуровина не была одета в форму, санитар, занимавшийся оказанием помощи Ирен, узнал офицера и отошел в сторону.

Цзе дрожала, уткнувшись лицом в ладони. На правом рукаве ее больничного халата виднелось пятно уже почти засохшей крови, которая текла из глубокого пореза. Встав позади нее, санитар начал обрабатывать рану.

У Надуровиной не было времени на любезности.

— Что произошло? — она схватила молодую женщину за запястья и оторвала ее ладони от лица.— Посмотрите мне в глаза, сестра!

Цзе повернула свое заплаканное лицо в сторону психиатра.

— Я… я не знаю. Просто что-то случилось. За минуту до этого все было нормально. Я относила обеденный поднос, когда все началось.

Надуровина посмотрела в сторону комнаты, но не увидела там ничего, кроме снующих туда-сюда людей.

«Если сейчас там царит хаос, то что же творилось десять минут назад?» — подумала она.

— Так что же произошло? Ответьте мне, медсестра. Это… пайтары?…

— Пайтары? — моргнув, Цзе вытерла глаза тем рукавом халата, который остался чистым.— Какие пайтары? Здесь не было никаких пайтаров,— ее взгляд стал более осмысленным.

Надуровина вздохнула с облегчением. Несмотря на все меры предосторожности, круглосуточное дежурство опытных охранников, всегда оставалась вероятность того, что инопланетяне действительно были виновны в том, о чем рассказал Мэллори. Или он просто вызвал у них сильную неприязнь, и они нашли способ добраться до него. Но, очевидно, причину следовало искать не в этом.

С другой стороны, то, что пришельцев в госпитале не было и все случившееся в палате произошло без их участия, с точки зрения беспристрастного судьи говорило об их невиновности, подтверждая слова Дмиса.

— Он просто взбесился. Минуту назад доел мороженое и отдал мне поднос, довольный и улыбающийся, а потом…— Она медленно покачала головой, словно не веря в то, что произошло.— Как будто в нем взорвалась бомба.

— Он… он в порядке? — Поскольку самые худшие опасения развеялись, Надуровина постаралась проявить сочувствие.

— Наверное. Я не знаю,— молодая женщина умоляюще посмотрела на нее.— Я хотела помочь ему, пыталась успокоить, но было такое впечатление, что он меня не слышит. Он начал расшвыривать и ломать все вокруг.— Словно не веря в происходящее, она потрогала порез, который заканчивал обрабатывать санитар.— Я убежала, чтобы уцелеть и позвать на помощь,— она посмотрела на дверь комнаты.— Через некоторое время там стало тихо, наверное, они нашли способ успокоить его. Я надеюсь… надеюсь, для этого не пришлось применить грубую силу.

— Сменяя друг друга, с ним работают лучшие из персонала этой больницы,— сказала женщина-психиатр, стараясь, чтобы ее слова прозвучали максимально убедительно.— Я уверена, с ним все будет в порядке.

— Что же случилось, доктор?

— Я тоже не знаю, Ирен. Но могу предположить. Это могла быть задержанная по времени психологическая реакция на визит пайтара. Вы видели, насколько сдержанно Мэллори вел себя в его присутствии. Я даже не могла предположить такого варианта, независимо от того, правдива его история или нет. Каким-то образом ему удавалось целиком и полностью держать под контролем свое поведение и эмоции. Затем, как я полагаю, он попытался обо всем забыть. И продолжал пытаться, пока его нервная система не взбунтовалась. Когда вы сказали, что внутри него взорвалась бомба, вы были намного ближе к истине, чем думаете.— Надуровина покачала головой.— Люди считают, что наибольшая разрушительная мощь в мире свойственна термоядерному синтезу. Я же остаюсь при убеждении, что она скрыта здесь,— она коснулась пальцами лба. Нахмурившись, опустилась на колени рядом с потрясенной женщиной и положила руку на ее колено, пытаясь успокоить.— Если вы хотите отказаться от дальнейшей работы с ним, я отдам соответствующие приказания.

Цзе проглотила комок в горле и снова вытерла глаза рукавом.

— Нет. Я останусь.

Во взгляде Надуровиной мелькнуло восхищение.

— Ваша самоотверженная преданность делу достойна одобрения. Я прослежу, чтобы ее соответствующим образом вознаградили.

— Я остаюсь здесь не из-за преданности делу,— ответила Цзе, глядя на нее снизу вверх.

Надуровина задумалась.

— О. Так вот оно что.

Молодая женщина кивнула.