Покуда я тебя не обрету - Джон Ирвинг

– Дорогой Джек Бернс, – сказала Милли Ашхайм, словно диктовала письмо секретарю, – мне очень жаль, что ты потерял друга.

Она не оставила номера телефона, не назвалась, но наверное знала, что Джек ее помнит – у них с сестрой один голос на двоих. Он был тронут, что она позвонила, но это снова отвлекло его от какой-то белиберды, которую по телефону несла Алиса, на этот раз про миссис Оустлер.

– Джек, ты один?

– Да, я один, мам.

– Я слышала женский голос.

– Это по телевизору, – солгал Джек.

– Я спросила: Лесли разделась или нет?

– Знаешь, если бы она разделась, я бы заметил.

– Все забываю, что ты актер.

– Мам, мине паааара! – сказал Джек точно так, как говорила в подобных случаях Эмма.

– Пока, Радужный Билли, – сказала мать и повесила трубку.

У Старинных Подруг было в обычае заказывать поминальные службы в часовне школы Св. Хильды; как правило, их и отпевали там же. Именно в этой часовне Старинные Подруги, в свою бытность маленькими девочками, переживали как нежные, так и болезненные моменты детства и взросления, каковые проходили для них вне заразного общества мальчиков – если не считать совсем маленьких мальчиков, которые не угрожали им и не представляли для них искушения. Джек Бернс, разумеется, был ярким из этого правила исключением.

Эмма, конечно, едва ли выбрала бы в этих целях часовню школы Св. Хильды, но она не оставила своей матери никаких инструкций. В такой ситуации миссис Оустлер, естественно, остановилась именно на школьной часовне – та находилась неподалеку от дома, да и сама Лесли уже написала завещание, в котором просила отпеть себя именно там.

Алиса позвонила Джеку с просьбой от Лесли; та хотела, чтобы Джек сказал «что-нибудь» во время прощания с Эммой.

– Ты так хорошо умеешь говорить, милый, – сказала мама, – потом, ты уже пять лет что-то пишешь, не так ли?

Ну как ему было отказаться? Кроме того, и Алиса и Лесли не подозревали, что вся эта история – миф, придуманный Эммой, – неожиданно превратилась в явь.

В завещании Эмма в самом деле оставила Джеку все.

– Везунчик ты, Джеки, – сказала ему миссис Оустлер, совершенно не подозревая, как Джеку повезло. Многие слышали, что он оказался ее «душеприказчиком по литературной части», но лишь Алан Херготт, Боб Букман и сам Джек знали, что именно входит в его обязанности, ибо таковы были условия завещания, составленного Эммой.

После смерти Эммы права на создание фильма по «Глотателю», которые никому нельзя было продать при ее жизни (она требовала такой степени контроля над сценарием, какую не предоставляют никому, а именно хотела утверждать и набор актеров, и режиссера, и окончательную версию монтажа), безвозмездно переходили к Джеку. Ему позволялось изготовить из книги сценарий по его единоличному усмотрению, с единственным условием – он должен объявить себя автором. А вот главное, о чем знали лишь Джек, Алан и Боб, – Эмма оставила Джеку черновой вариант этого сценария и гору заметок и примечаний (что, с ее точки зрения, стоило изменить, а что добавить или убрать). В развитии действия оставались пробелы, порой значительные, – их Джеку предстояло заполнить. Как написала Эмма: «Диалоги напишешь сам, конфетка моя».

Разумеется, она с самого начала отвела роль порнозвезды-бодибилдера Джеку.

Если Джек откажется обременить свою совесть таким откровенным, хотя и тайным плагиатом, то есть не станет делать вид, что он и есть единственный автор сценария по «Глотателю», то никто не сможет получить права на съемки – пока не истечет нужное число лет согласно действующему закону об авторском праве и книга Эммы не станет общественным достоянием.

Так что миссис Оустлер оказалась права – никакого третьего романа Эммы не существовало, все эти годы она лишь переделывала собственную книгу в сценарий для Джека Бернса.

Боб Букман рассказал ему, как Эмма уговорила его заняться делами Джека. Боб работал только с режиссерами и писателями, а не с актерами, но Эмма сказала ему:

– Джек Бернс на самом деле писатель, а не актер; он просто этого еще не знает.

Авторские отчисления за предыдущие публикации Эммы – бумажные версии «Глотателя» и «Чинно-благородно» – тоже отходили Джеку. Эти деньги представляли собой более чем достойную компенсацию за время, которое Джек вынужден будет потратить на работу над сценарием.

Говоря коротко, Эмма, пока была жива, заставляла Джека врать всем, что он писатель; умерев, она дала ему возможность в самом деле стать писателем.

Она стерла в компьютере и неоконченный черновик сценария «Глотателя», и заметки для Джека; не осталось копий ни на винчестере, ни на внешних дисках. Существовал лишь единственный печатный экземпляр того и другого – он хранился в сейфе в офисе Алана Херготта (там они с Бобом и объяснили Бернсу-младшему, в какую историю он влип); его Джеку предстояло переписать от руки. Благодаря многочисленным интервью (в которых он врал без зазрения совести) весь мир знал, что Джек Бернс пишет от руки; даже Лесли Оустлер было известно, что у него нет ни компьютера, ни пишущей машинки и что он даже любит водить пером по бумаге.

Боб и Алан посоветовали Джеку начать переписывать сценарий Эммы как можно скорее. Потом он сможет потратить на обработку столько времени, сколько захочет.

– Вы считаете, я правда должен это сделать? – спросил Джек. – Я что хочу сказать, это правильно, это законно?

– Эмма хотела, чтобы ты это сделал. Однако ты не обязан исполнять ее волю, – сказал Алан.

– Да-да, решение принимаешь ты, и только ты, – подтвердил Букман, – но если тебе интересно мое мнение, то знай: сценарий, на мой взгляд, отличный.

Джек прочел его и согласился с Бобом; и уж если Эмма всю свою жизнь обо мне заботилась, подумал он, то какой смысл сопротивляться ее попыткам направлять меня даже из могилы.

Итак, ему предстояло стать писателем и в этом качестве, решил Джек, весьма пристало (пусть и по просьбе миссис Оустлер) произнести речь на поминках Эммы в часовне школы Св. Хильды, где когда-то миссис Макквот предупредила Джека, как опасно поворачиваться спиной к Господу.

Благодаря интервью, взятому итальянской журналисткой, публика лишь упрочилась во мнении, что Эмма Оустлер за долгие годы не написала ни строчки и из-за этого впала в депрессию и растолстела. Журналистка писала, что, как ей кажется, в отношениях Джека с Эммой (как говорят, совершенно платонических, хотя все знают, что они живут в одном доме) в последнее время наметилась трещина; и все же писательница проявила себя необыкновенно щедрой в своем завещании, оставив все свое состояние именно ему. «Энтертейнмент Уикли» написал в некрологе, что Джек уже много лет «пишет в стол», а теперь, по имеющейся информации, «разрабатывает» сценарий по «Глотателю» – который Эмма, пока была жива, «таинственным образом» не желала превращать в фильм.