1916. Война и мир - Дмитрий Миропольский

Император воротился из Ставки девятнадцатого декабря. Двадцать первого в Петроград примчался тесть Феликса Юсупова, великий князь Александр Михайлович. Он в Киеве начальствовал русской военной авиацией, которую сам же и создал, как до того создал российский торговый флот.

Первым делом Александр Михайлович навестил унылых и нетрезвых затворников Сергиевского дворца, а оттуда сразу направился к государю, в Царское Село, чтобы выяснить ситуацию. С императором его связывали давние и подчёркнуто дружеские отношения ещё с тех пор, когда оба были юны: самодержец Николай Второй был просто весёлым добрым Ники, а великий князь Александр Михайлович — остроумным и язвительным Сандро. Они фотографировались с молоденькими жёнами, сидящими у них на коленях — вопиющая вольность! Они бросались апельсинами в гостях у своего родственника, греческого короля — кто дальше бросит. В перерывах между важными совещаниями Ники и Сандро могли сидеть на диване и толкаться ногами — кто кого столкнёт на пол…

Разговор друзей детства затянулся. Ники попал в сложное положение. Он оказался между теряющей рассудок женой, всколыхнувшимся расколотым обществом — и семьёй, симпатизирующей убийцам, среди которых были два его родственника. Сандро помог, напомнив о мудрости царя Алексея Михайловича Тишайшего: я человек порядка по преимуществу. Вот по порядку, по преимуществу важности они всё и разложили.

Выходило, что Ники должен сам утихомирить Александру Фёдоровну: тут никто ему не помощник, к тому и общаться с нею последнее время никто не мог. Родственников, не освобождая от наказания, надо сейчас вывести из-под удара и услать подальше, чтобы после спокойно и справедливо рассудить. Пускай страсти хотя бы немного поулягутся.

Бросать обществу такую кость — убийцы в императорской семье! — нельзя ни в коем случае. Будет взрыв. А так — народ пошумит и успокоится. Новые события скоро затмят собою смерть одиозного мужика. Идёт война, впереди тяжёлая зима, весной наступления по всем фронтам… Если слухи не подогревать, они угасают. Тем более — для этого самых заметных персонажей надо удалить со сцены. Поняв, что спектакль окончен, публика недовольно ворчит, но постепенно расходится.

Разумные доводы Александра Михайловича возобладали. Юсупов получил высочайший приказ отбыть в Курскую губернию. Для великого князя Ставка оказалась бы в эту пору совсем не лучшим местом. Поэтому император и Верховный главнокомандующий немедленно направил своего флигель-адъютанта и кузена в распоряжение начальника Персидского отряда генерала Баратова.

Везучему Дмитрию Павловичу повезло и здесь. Собираясь в путь, он успел выгодно продать Сергиевский дворец одному из елабужских промышленников Стахеевых, которые торговали хлебом и варили водку, а на Каме и Волге держали буксирное пароходство и множество заводов.

Ни Февральской революции, ни октября 1917-го, ни последовавшего за ним кошмара Дмитрий Павлович не увидал, пребывая в далёком Тегеране. Турки на Восточном фронте огрызались вяло, войны в Персии почти не было. Великому князю это напоминало лето четырнадцатого года, когда все ещё надеялись на мир. Он собирался ехать в Ригу, открывать Вторую Русскую олимпиаду. Убийство австрийского эрцгерцога разрушило грандиозные спортивные планы. А теперь убийство Распутина привело в богом забытую даль.

С крахом империи, приходом к власти большевиков и разгулом Гражданской войны Дмитрий Павлович — молодой профессиональный военный — поступил на службу в Британский экспедиционный корпус. Связи с родственниками не было. Вести приходили редко, с большим опозданием, и часто противоречили друг другу. Из Месопотамии великий князь отправился в Лондон, оттуда — в Париж.

Да, смерть Распутина спасла его от гибели. Великие князья, попавшие в руки большевиков, окончили свои дни в мучениях.

Летом восемнадцатого года в уральском Алапаевске, недалеко от Перми, жертвами коммунистов-убийц пали трое сыновей великого князя Константина Константиновича, поэта К.Р. — великие князья Константин, Иоанн и Игорь. С ними погибли великий князь Сергей Михайлович и князь Владимир Палей — шестнадцатилетний сын великого князя Павла Александровича и Ольги Пистолькорс. Их живыми сбросили в шахту и обрушили сверху гору камней. В той же шахте оказалась и сестра императрицы — монахиня и великая княгиня Елизавета Фёдоровна, годом раньше отбившая приветственную телеграмму Временному правительству. Изувеченные и раздавленные, все они долго и страшно умирали под землёй.

В январе девятнадцатого в Петропавловской крепости большевики расстреляли ещё четырёх великих князей. Так Дмитрий Павлович потерял отца. Из камеры, где их держали перед смертью, тяжело больного Павла Александровича вынесли на носилках. Вместе с ним от пуль расстрельной команды погиб и великий князь Николай Михайлович, академик и светило европейской науки, прозванный во Французской республике господином Égalité — Равенство, а в семье — Бимбо. Тот, кого считали лучшим кандидатом на пост президента России.

Сестра Дмитрия Павловича, великая княжна Мария Павловна, почти не заметила Февральской революции. Её поглотил счастливый роман с молодым князем Сергеем Путятиным — сыном доброго знакомого Распутина, начальника Царскосельского дворцового управления генерал-майора Михаила Сергеевича Путятина. В сентябре семнадцатого Мария и Сергей обвенчались. Сняли дачу на окраине Павловска и думали отсидеться в этом столичном пригороде до лучших времён. Приятным сюрпризом оказалась посылка с продуктами от шведского короля — бывшего свёкра Марии Павловны: в Петрограде начинался инспирированный большевиками голод, и молодые супруги понемногу меняли на еду драгоценности великой княжны.

Летом восемнадцатого у Марии родился сын Роман. Эйфория оборвалась расстрелом отца и смертью младенца от дизентерии. Потрясённая двойным горем великая княжна перенесла и это, и невероятно трудный путь до Парижа. Светом в оконце её встретил любимый брат.

Среди тех, с кем мы виделись, не было ни одного, кто бы не потерял нескольких родных в смутные годы и сам едва избежал смерти.

Нас прогнали со сцены как были, в сказочном платье. Теперь его надо было менять, заводить другую, повседневную одежду и, главное, учиться носить её.

Париж… Как здесь жить, на что? Бриллианты, вывезенные из России, сильно упали в цене: слишком многие беженцы торговали фамильными украшениями. Французские газеты упражнялись в эпитетах, вторя мыслям великой княжны:

Высокая парижская мода распахнула свои роскошные двери перед русскими бесприданницами, которые прибыли во Францию в траурных платьях.

Мария Павловна умела не только стрелять, скакать верхом и фехтовать. Как и всех великих княжон, в детстве её учили рукоделию, которое теперь очень пригодилось. Она перешивала для соотечественниц старые платья, вышивала и однажды даже связала на продажу свитер.

Тут очень кстати у Дмитрия Павловича вспыхнул бурный роман с Габриэль Шанель, хозяйкой одного из процветавших парижских Домов моды. Высокий красавец, которого сравнивали с фарфоровой статуэткой; известный автогонщик и кавалерист, член императорского дома — лакомый кусок для умной и цепкой простолюдинки по прозвищу Коко!