Живой проект - Дарья Еремина

— По шкале Эрих-Ламберта, разработанной для снятия показаний заинтересованности личности в чем-либо, на момент последней встречи твои шансы составляли сорок шесть процентов.

— И как это расшифровать? Подожди, это та же шкала, что используют сейлзы? Тебе обязательно кидаться именами? Сказала бы просто «шкала заинтересованности».

— Я так и сказала, Михаил, — улыбнулась Вика.

— То есть еще пара процентов, и я могу смело идти в наступление? — засмеялся Михаил.

— Не в случае с Анной. Даже если она будет заинтересована на сто процентов, на практике это не будет иметь значения. Но в плане заинтересованности ответ остается прежним.

— И что бы ты мне посоветовала для…  нет, не отвечай, — усмехнулся Михаил, — я просто хотел поговорить о ней хоть с кем. Спасибо, Вика. Еще поболтаем.

— Спокойной ночи, Михаил, — мягко улыбнулась проекция и растворилась в кресле.

Следующим утром Михаил с трудом заставил себя забраться в рабочее кресло. Ему казалось, что все его рабочее пространство будет заполнено кадрами, что он видел этой ночью. Попросив Марию принести кофе, мужчина решил остаться дома. Он не хотел никого видеть, ни с кем общаться, вообще покидать особняк. Но когда за спиной послышался лай Ронни, он вспомнил об Анне и PR-щике. Поднявшись, Михаил наблюдал, как те идут к дому и скрываются под козырьком над дверью. Закурив, Михаил остался стоять у окна.

— Михаил Юрьевич? — удивилась Анна, замерев на пороге кабинета, — я не посмотрела, что вы дома. Если мы сегодня мешаем, можем уехать.

— Работайте.

— Тогда я могу…  — Анна указала большим пальцем за спину, но Михаил покачал головой:

— Ты не мешаешь мне.

Через пару минут, раскрыв свой рабочий календарь, Михаил увидел информацию о завтрашней встрече с Ивановым и выложенные Леной материалы с конференции первого июня. Отправив второе приложение доклада Юлии Владимировне, Михаил попросил ее составить на основе высланной информации приемлемое предложение. Оповещения о пришедших бюджетах от руководителей департаментов, заставило Михаила напрячься. Ознакомившись с прогнозами Роберта и Федора, Михаил закурил и снова поднялся.

— Ань, что у вас в отделе?

— В смысле? — Анна подняла озадаченный взгляд.

— В смысле, что кроме деятельности Александра мешает сейлзам твоего отдела заключать сделки на живые проекты?

— Так у нас их нет…  резервы на нуле, а долгосрочные всегда были на таком уровне. Все забирают ребята, которых Роберт посадил решать неустойки.

К сожалению, Анна не открыла Америку…

Сообщение от Григория извещало о необходимости поговорить. Ожидая ответа от руководителя СБ, Михаил не имел понятия, о чем пойдет речь, но был уверен, что ничего хуже уже произошедшего и продолжавшего происходить с ним и его компанией быть не может, а значит он готов ко всему.

— Миша, у меня итоговый отчет для Петра, я не в курсе кому его теперь отправлять.

— Что за отчет?

— Год назад было распоряжение о детальной слежке за Ольгой Петровной Карповой. Я смотрю основания, это из-за американского куратора? Виктор не слишком расписывал, в общем. Думаю, вы лучше знаете, о чем речь.

— Да, была об этом речь. И что теперь?

— Арктика-1 прислала итоговый отчет, так как Карпова покинула станцию. Архивировать или прислать?

— Да, архивируйте. Мы же все выяснили. Да вы и сами в курсе, какие записи со станции я просматривал и прослушивал.

— Окей, тогда все.

— Подождите…  — Михаил поднялся и присел на столешницу. Он не хотел выгонять Анну, а потому просто отвернулся. — Он большой?

— Нет, здесь таблица на…  два с половиной листа. Вся переписка и так у вас, вопрос был только по поводу ее передвижений.

— Зачитайте.

— Мм…  так…  вылет на полигон, вылет на полигон… выход на территорию. Тут комментарий хороший: рыла яму руками, жгла бумаги.

— Она была в себе? Может, выпила лишнего?

— У нее не было никаких исключений из правил станции. И ничего не сказано в комментарии.

Михаил представил Ольгу, роющую яму руками и нахмурился.

— Что еще?

— Выезд со станции в Певек. Адрес. Время пребывания. Комментарий о стычке в баре.

— Что за стычка?

— Не написано. В комментарии только упоминание о стычке, вернулась вместе с инструкторами по стрельбе и физподготовке без видимых повреждений.

— Ладно, уже не важно. Что-то еще?

— Вылет на полигон, вылет на полигон…  тут периодически задержки возвращения с полигона, но без комментариев. Да-альше…

— Хорошо.

— Вылет на полигон, — продолжал бормотать голос, — выезд в Певек. Адрес. Это больница. Комментарий: аборт.

Возникла пауза. Миша наклонился вперед.

— Это написано в отчете, — тихо проговорил Григорий, поняв, что прочитал. — Михаил, я могу послать человека проверить информацию или отсмотрим все видеозаписи от и до…

Михаил молчал. Григорий не мог знать, что склонившийся, словно под неподъемной тяжестью мужчина медленно и пружинно покачивается, зато это видела Анна.

— Михаил? — позвал Григорий.

— В архив…  — прошептал Михаил и отключился.

Анна не шевелилась и практически не дышала. Она не знала, что сообщили президенту, но никогда в жизни не слышала такого голоса. Прошла минута. Потом вторая. Михаил сидел, согнувшись и покачиваясь…

Анна поднялась, чтобы выйти, но Михаил прошептал:

— Не уходи…

Девушка замерла. Когда он задал вопрос, она не сразу поняла, что именно он спросил.

— Ты могла бы убить своего нерожденного ребенка?

— Я никогда не думала, что у меня могут быть дети.

Осторожно обойдя стол, она присела напротив Михаила на подоконник.

— У нее же все было, все есть. Она до конца жизни обеспечена. Она искренне любима. У нее нет никаких проблем: ни материальных, ни личных. Она никогда бы не осталась одна. Да ушла и хрен с тобой, но ребенка за что?!

Он не смотрел на девушку, кинув в пустоту вопрос, на который никто не мог ответить.

— Я такое чудовище? — Михаил поднял лицо, и Анна обхватила себя за плечи, отводя взгляд. — Может, она боялась родить от меня? Как нужно ненавидеть человека?! Как нужно ненавидеть себя?! Как нужно ненавидеть жизнь, чтобы пойти на это?!

Потянувшись к пачке сигарет на столе, Анна прикурила и протянула Михаилу.

— Я не понимаю, Анька…  я же дал ей все, — он затянулся.

Ее пугали его сухие воспаленные глаза и побелевшие губы. Она понимала, что нужно что-то сказать. Любую глупость, лишь бы его вопросы не уходили в пустоту.