Инструментарий человечества - Кордвейнер Смит

– Нет, – ответил лорд Сто Один. – Просто станцуй для меня, пока я умираю. По-своему.

IX

Так перевернулся мир. Миллионы тонн воды неслись к ним.

Через считаные минуты Зону и Округ затопит, когда весь воздух поднимется вверх. Сто Один удовлетворенно отметил, что над залом танцора проходит вентиляционная шахта. Он не позволил себе тройную мысль о том, что произойдет, когда материя и антиматерия конгогелия погрузятся в бурлящую соленую воду. Нечто вроде сорока мегатонн, предположил он с усталостью человека, который давным-давно решил задачу и теперь, по прошествии времени, мельком вспомнил о ней.

Солнечный Мальчик изображал религию докосмической эры. Он пел гимны, он возводил глаза, воздевал руки и свой кусок конгогелия к Солнцу; он играл на погремушке кружащихся дервишей, на храмовых колоколах Человека на Двух Деревяшках и на других храмовых колоколах святого, который спасся от времени, увидев его и выйдя из него. Кажется, его звали Будда? Затем Солнечный Мальчик перешел к грубым богохульствам, поразившим человечество после падения Старого мира.

Музыка следовала за ним.

Огни тоже.

Целые процессии призрачных теней тянулись за Солнечным Мальчиком, когда он показывал, как старое человечество отыскало богов и Солнце, а затем – иных богов. Он изобразил древнейшую загадку человека: человек делал вид, будто боится смерти, хотя на самом деле это жизнь никогда не понимала смерть.

И пока он танцевал, лорд Сто Один рассказывал ему его собственную историю.

– Ты покинул поверхность, Солнечный Мальчик, потому что люди были глупыми кусками глины, счастливыми и тупыми в своем жалком счастье. Ты сбежал, потому что не мог оставаться курицей в курятнике, стерильно зачатой, безопасно устроенной и замороженной после смерти. Ты присоединился к другим несчастным, ярким, беспокойным людям, которые искали свободы в Зоне. Ты узнал про их наркотики, и алкоголь, и курительные смеси. Ты узнал их женщин, и вечеринки, и развлечения. Этого оказалось недостаточно. Ты превратился в джентльмена-самоубийцу, героя, ищущего забавной смерти, которая заклеймила бы тебя твоей индивидуальностью. Ты спустился в Округ, самое презираемое, забытое место. И ничего там не нашел. Только старые механизмы и пустые коридоры. Кое-где – мумии или кости. Лишь безмолвные огни и тихий шелест воздуха в коридорах.

– Сейчас я слышу воду, – сказал Солнечный Мальчик, продолжая танцевать, – бегущую воду. Ты слышишь ее, мой умирающий лорд?

– Если бы и слышал, не обратил бы внимания. Вернемся к твоей истории. Ты пришел в этот зал. Необычная дверь делала его подходящим местом для забавной смерти, из тех, что нравятся жалким отщепенцам вроде тебя, но глупо умирать, если другие люди не знают, что ты сделал это преднамеренно – и как ты это сделал. В общем, путь наверх, в Зону, где остались твои друзья, был долгим, и потому ты уснул возле этого компьютера. Ночью, пока ты спал и видел сны, компьютер пропел тебе:

– Проснувшись, ты с удивлением обнаружил, что тебе приснился совершенно новый вид музыки. Поистине дикой музыки, которая заставит людей содрогнуться от своей восхитительной порочности. И с этой музыкой ты обрел работу. Украсть кусок конгогелия. Ты был умным парнем, Солнечный Мальчик, до того, как спустился сюда. Планеты Дугласа-Оуяна поймали тебя и сделали в тысячу раз умнее. Вместе с друзьями ты, как рассказал мне сам – или рассказало стоящее за тобой существо полчаса тому назад, – вместе с друзьями ты похитил подпространственную коммуникационную консоль, настроился на планеты Дугласа-Оуяна – и опьянел от этого зрелища. Радужные, люминесцентные. Водопады, текущие вверх. И все такое. И ты действительно достал конгогелий. Он состоит из материи и антиматерии, разделенных двойной магнитной решеткой. С ним присутствие планет Дугласа-Оуяна сделало тебя независимым от органических процессов. Ты больше не нуждался в пище, или отдыхе, или даже воздухе и воде. Планеты Дугласа-Оуяна очень стары. Они использовали тебя в качестве средства связи. Я понятия не имею, что они намеревались сотворить с Землей и с человечеством. Если эта история выйдет наружу, будущие поколения назовут тебя торговцем опасностью, потому что ты использовал естественную человеческую тягу к опасности, чтобы гипнозом и музыкой заманить других людей в ловушку.

– Я слышу воду, – перебил его Солнечный Мальчик. – Я действительно ее слышу!

– Не обращай внимания, – ответил лорд Сто Один, – твоя история важнее. В любом случае, что мы с тобой можем с этим поделать? Я умираю, сидя в луже крови и прочих жидкостей. Ты не можешь покинуть эту комнату с конгогелием. Позволь мне продолжить. Или, быть может, сущность Дугласа-Оуяна, какой бы она ни была…

– Она есть, – поправил Солнечный Мальчик.

– …какая она ни есть, просто тосковала по чувственному общению. Танцуй, парень, танцуй.

Солнечный Мальчик танцевал, и барабаны вторили ему – ратаплан, ратаплан! Кид-норк, кид-норк, норк! – а конгогелий заставлял музыку визжать сквозь сплошной камень.

Звук не утихал.

Солнечный Мальчик остановился и огляделся.

– Это вода. Вода.

– Кто знает? – откликнулся лорд Сто Один.

– Смотри! – вскрикнул Солнечный Мальчик, высоко подняв конгогелий. – Смотри!

Лорду Сто Одному не требовалось смотреть. Он прекрасно знал, что первые тонны воды, тяжелой и мутной от грязи, несутся, пенясь по коридору, к их залу.

– Но что мне делать? – взвизгнул голос Солнечного Мальчика.

Сто Один почувствовал, что это говорит не Солнечный Мальчик, а некий ретранслятор силы планет Дугласа-Оуяна. Силы, которая попыталась подружиться с человеком – однако нашла неправильного человека и неправильную дружбу.

Солнечный Мальчик взял себя в руки. Он танцевал, и от его ног летели брызги. Цвета сияли на поднимающейся воде. Ритиплин, типлин! – пропел большой барабан. Кид-норк, кид-норк, – сказал маленький. Бум, бум, дум, дум, рум, – сказал конгогелий.

Глаза лорда Сто Одного затуманились, но он по-прежнему видел пылающую фигуру безумного танцора.

Это хороший способ умереть, подумал лорд и умер.

X

Высоко наверху, на поверхности планеты, Сантуна почувствовала, как сам континент вздымается у нее под ногами, и увидела, как темнеет восточный горизонт от струи грязевого пара, взлетающей над спокойным, голубым, залитым солнцем океаном.

– Этого не должно случиться вновь, не должно! – сказала она, думая про Солнечного Мальчика, и конгогелий, и смерть лорда Сто Одного. И добавила: – Нужно что-то с этим сделать.

И она сделала.

В последовавшие века она вернула болезни, риск и горе, чтобы усилить человеческое счастье. Она стала одним из главных архитекторов Переоткрытия человека и на пике своей славы была известна как госпожа Элис Мор.