Муж и жена - Уилки Коллинз

Она поднялась, протянула ему руку. Сэр Патрик молча поднес ее к своим губам.

— Идемте! — позвала она. — Ради нас обеих, прекратим эту пытку.

Он отвернулся. Сейчас не время показывать, что мужество нечисто покинуло его. Она ждала его, держась за дверную ручку. Собрав все силы, он заставил себя успокоиться — как ни ужасно было то, что предстояло. Она открыла дверь и первой шагнула в соседнюю комнату.

Они вернулись на свои места — никто в комнате не проронил и слова. По улице прогромыхал экипаж, и звук этот неприятно резанул слух. Где-то внизу хлопнула дверь, заставив всех вздрогнуть.

Жуткую тишину нарушил приятный голос Анны.

— Мне лучше сказать самой, сэр Патрик? Или за меня (прошу об этом как о последнем и величайшем одолжении) скажете вы?

— Вы твердо уверены, что хотите огласить письмо, которое держите в руке?

— Да, я твердо решила его огласить.

— И ничто не заставит вас отложить завершение этого разбирательства — в той части, что касается вас — на двадцать четыре часа?

— Сказать и сделать то, что должно быть сказано и сделано, надо сейчас, прежде чем мы уйдем из этой комнаты.

— Дайте мне письмо.

Она послушно передала письмо сэру Патрику. Мистер Мой шепотом спросил своего клиента:

— Вы знаете, что это?

Джеффри покачал головой.

— И ничего об этом не помните?

Джеффри угрюмо буркнул:

— Ничего.

Сэр Патрик обратился к собравшимся.

— Я должен извиниться перед вами, — заговорил он, — за то, что внезапно покинул эту комнату и принудил мисс Сильвестр покинуть ее вместе со мной. Я полагаю, все присутствующие, за исключением этого человека (он указал на Джеффри), поймут и простят меня, ибо теперь я обязан дать самый вразумительный и самый полный отчет в моем поведении. Этот отчет, по причинам, который вскоре откроются, я адресую моей племяннице.

Бланш вздрогнула.

— Мне? — воскликнула она.

— Тебе, — ответил сэр Патрик.

Бланш, смутно почувствовав, что сейчас произойдет что-то серьезное, в смятении повернулась к Арнольду. В письме от мужа после ее отъезда из Хэм-Фарма были какие-то намеки на отношения между Джеффри и Анной, и для Бланш это явилось полной неожиданностью. Неужели речь сейчас пойдет об этих отношениях? Или ей предстоит узнать нечто такое, к чему письмо Арнольда ее не подготовило?

Сэр Патрик заговорил.

— Несколько минут назад, — сказал он Бланш, — я предложил тебе вернуться под покровительство мужа и предоставить завершение этого дела мне. Ты отказалась вернуться к нему, желая прежде полностью удостовериться, что ты — его законная жена. Благодаря жертве, принесенной мисс Сильвестр ради твоих интересов и твоего счастья, — скажу откровенно, я испробовал все средства, чтобы удержать ее от этой жертвы, — я сейчас могу наглядно доказать, что, когда Арнольд Бринкуорт женился на тебе в моем доме в Кенте, он был холостяком.

Опыт мистера Моя подсказал ему, что последует дальше. В руке сэра Патрика он увидел письмо.

— Речь идет об обещании жениться? — спросил он.

Сэр Патрик ответил вопросом на вопрос.

— Вы помните о знаменитом решении лондонской коллегии юристов, которая признала законным брак между капитаном Дэлримплом и мисс Гордон?

Этих слов было достаточно.

— Я все понял, сэр Патрик, — сказал мистер Мой. После минутной паузы он добавил, обращаясь к Анне: — А вам, мадам, позвольте засвидетельствовать мое глубокое уважение.

Это было сказано тоном столь неподдельно искренним, столь пылким, что заинтересованность собравшихся, еще пребывавших в неведении, достигла высшей степени. Леди Ланди и капитан Ньюэнден взволнованно зашептались. Арнольд побледнел. Бланш разрыдалась.

Сэр Патрик еще раз обратился к племяннице.

— Не так давно, — сказал он, — я имел случай рассказать тебе о скандальной неопределенности брачных законов в Шотландии. Именно эта неопределенность (не имеющая себе равных в любой цивилизованной стране Европы) и поставила Арнольда Бринкуорта в положение, в каком он пребывает сейчас, — именно из-за нее возникла нужда в нашем разбирательстве. Прошу иметь это в виду. Именно эти законы виноваты в безобразии, которое уже совершилось, но этого мало — они еще выпустят в жизнь зло посерьезнее.

Мистер Мой что-то черкнул на листе бумаги. Сэр Патрик продолжал.

— При всей расплывчатости и небрежности шотландских законов о браке в них есть, однако же, один пункт, действие которого было подтверждено и принято английскими судами. Письменное обещание жениться, которым обменялись мужчина и женщина в Шотландии, по шотландским законам делает их мужем и женой. Английский суд (разбирая дело, о котором я только что напомнил мистеру Мою) объявил этот пункт закона правильным, и это решение было закреплено высшей властью, а именно палатой лордов. Таким образом, если он и она, будучи в Шотландии, дали друг другу письменное обещание жениться, все сомнения отметаются. Безусловно, и в соответствии с законом, они признаются мужем и женой. — Отвернувшись от племянницы, он обратился к мистеру Мою. — Я прав?

— Абсолютно правы, сэр Патрик, что касается фактов. Но, смею заметить, меня удивил ваш комментарий. Я придерживаюсь самого высокого мнения о нашем шотландском законе о браке. И этот закон (в интересах общественной морали) принуждает мужчину, предавшего женщину, на которой он обещал жениться, признать ее своей женой.

— Все, кто здесь собрался, мистер Мой, сейчас своими глазами увидят, какова моральная ценность шотландского закона о браке (одобренного Англией). Они сами смогут определить, сколь морален закон (шотландский или английский — не важно), который сначала вынуждает брошенную женщину вернуться к злодею, который ее предал, а затем целомудренно предоставляет ей изнемочь под тяжестью последствий.

С этими словами он повернулся к Анне и показал ей письмо, раскрытое в его руке.

— Подумайте еще раз, — сказал он, — вы настаиваете, чтобы я пустил в ход это?

Она поднялась и строго склонила голову.

— Мне выпала мучительная обязанность, — произнес сэр Патрик, — от имени этой женщины и на основании письменных обещаний вступить в брак, которыми обменялись стороны, жившие в то время в Шотландии, объявить, что женщина эта является — с четырнадцатого августа — законной женой мистера Джеффри Деламейна.

Из горла Бланш вырвался крик, остальные в смятении что-то забормотали.

На мгновение наступила пауза.

Потом Джеффри медленно поднялся на ноги и впился глазами в женщину, объявившую себя его женой.

Те, на чьих глазах происходила эта чудовищная сцена, как по команде повернулись к Анне Сильвестр, принесшей себя в жертву. Они еще помнили взгляд, каким недавно одарил ее Джеффри, помнили недавно сказанные им слова. Она в ожидании стояла возле сэра Патрика — ее кроткие серые глаза с печалью и нежностью смотрели на Бланш. Какое неслыханное мужество, какое самоотречение! Неужели это происходит наяву? И все друг за другом перевели взгляды на Джеффри — разумом принять невероятную правду.