Розанна. Швед, который исчез. Человек на балконе. Рейс на эшафот - Май Шёвалль

– Оскар в порядке. С ним все нормально.

– Ну и что же дальше? – добродушно проворчал Родин.

Он показал приятелю жестом, чтобы тот исчез, и тот с невероятным облегчением отступил за пределы досягаемости руки закона.

Родин и Квист крепко взяли пьяного каждый со своей стороны и потащили его к стоянке такси в нескольких метрах от места происшествия.

Таксист видел, как они приближаются, вышел из машины и открыл им заднюю дверцу. Очевидно, он был из числа обходительных.

– Ну вот, Йоханссон, теперь ты с комфортом поедешь в автомобильчике, – сказал Родин. – А потом пойдешь баиньки.

Йоханссон уже не сопротивлялся. Он влез в машину, упал на заднее сиденье и мгновенно уснул. Родин толкнул его в угол и через плечо сказал Квисту:

– Я отвезу его, встретимся в участке. Купи по пути какие-нибудь булочки.

Квист кивнул и, когда такси уехало, направился дальше. Прошел немного по Свеавеген и заметил старомодную вывеску с надписью «Булочная». Взглянул на часы и решил, что вполне может сделать покупку здесь и вернуться в участок на завтрак.

Когда он открыл дверь в магазин, над головой у него зазвенел колокольчик. У прилавка стояла пожилая женщина в домашнем клетчатом халате и разговаривала с продавщицей.

– А бедняжка старый Пальм из восемьдесят первого тоже уже умер, – сказала толстая женщина в домашнем халате.

– Вы знаете, для него это было почти освобождение, – тараторила продавщица. – Он был уже старый и немощный.

Продавщица была пожилая, седовласая, в белом халате. Она посмотрела на Квиста и быстро запихала покупку в сетку покупательницы.

– Хорошо, фру Андерссон, – сказала она. – А сладкого вы сегодня не возьмете?

Покупательница взяла сетку и засопела.

– Нет, сладкого сегодня мне не хочется. Запишите за мной, как обычно. Ну, до свидания.

Она направилась к выходу, Квист подскочил к двери и открыл ее.

– До свидания, голубушка, – сказала продавщица.

Голубушка протиснулась в дверь и кивком поблагодарила Квиста.

Он улыбнулся, так как ему показалось смешным, что кто-то может такую толстую женщину называть голубушкой, и уже закрывал за ней дверь, как вдруг ему пришла в голову одна мысль. Продавщица вытаращила глаза, когда он, не говоря ни слова, выскочил на улицу и захлопнул за собой дверь.

Женщину в домашнем клетчатом халате он догнал, когда она уже входила в дом по соседству с булочной. Он быстро отдал честь и спросил:

– Вы фру Андерссон, да?

– Да.

Он взял у нее сетку и придержал ей дверь. Когда дверь закрылась за ними, он сказал:

– Не сердитесь, что я вас спрашиваю, но вы, случайно, не звонили в пятницу второго июня утром в криминальную полицию?

– Второго июня? Да, я звонила в полицию, возможно, это было именно второго июня.

– А почему вы туда звонили? – спросил Квист.

Он не мог скрыть некоторого волнения, и женщина по фамилии Андерссон удивленно смотрела на него.

– Я разговаривала с каким-то детективом, или как они там называются. С таким грубым человеком, его совершенно не интересовало то, что я хочу ему сказать. Я всего лишь хотела кое о чем заявить. Этот человек стоял там, на балконе, и…

– Можно мне подняться с вами наверх и позвонить от вас? – спросил Квист и быстро направился впереди нее к лифту. – Я все объясню вам по дороге, – сказал он.

26

Мартин Бек положил трубку и позвал Кольберга. Застегнул пиджак, сунул в карман пачку сигарет и спички и взглянул на часы. Без пяти десять. Кольберг появился в дверях.

– Что это ты здесь расшумелся? – поинтересовался он.

– Ее нашли. Эту фру Андерссон. Только что звонил Гранлунд из девятого. Она живет на Свеавеген.

Кольберг метнулся в соседний кабинет, схватил пиджак и еще воевал с ним, когда снова появился в дверях.

– Свеавеген, – задумчиво произнес он и посмотрел на Мартина Бека. – Как ее нашли? Это были ребята, которые обходили дома?

– Нет, кто-то из девятки столкнулся с ней в булочной, он вошел туда, чтобы купить булочки к завтраку.

На лестнице Кольберг сказал:

– Это, случайно, не Гранлунд говорил, что нужно отменить перерыв для завтрака? Теперь он, наверное, больше так говорить не будет.

Фру Андерссон критически смотрела сквозь щелочку в приоткрытой двери.

– Я разговаривала с кем-то из вас, когда звонила в то утро? – спросила она.

– Нет-нет, – торопливо и очень любезно ответил Мартин Бек, – вы разговаривали со старшим криминальным ассистентом Ларссоном.

Фру Андерссон закрыла дверь, сняла цепочку, снова открыла дверь и взмахом руки пригласила их в темную прихожую.

– Старший или не старший, – заявила она, – но это был хам. Я уже говорила это тому молодому полицейскому, который поднялся со мной наверх. Думаю, полиции следует быть благодарной, если человек тревожится и сообщает о чем-то подобном. В конце концов, кто знает, сказала я ему, если люди не станут сообщать вам о таких вещах, вам, возможно, нечем будет заниматься. Ну ладно, проходите, господа, сейчас сварю кофе.

Кольберг и Мартин Бек вошли в гостиную. Хотя квартира находилась на третьем этаже с окнами на улицу, она оказалась довольно темной. Комната была большая, но вся загромождена старомодной мебелью. Одна створка окна была приотворена, другая наполовину закрыта какой-то зеленью в горшках. Занавески были кремовые, искусно собранные в сборки.

Перед коричневым плюшевым диваном стоял круглый столик из красного дерева, на нем были кофейные чашечки и тарелочки для сладкого. У стола стояли два кресла с высокими спинками, покрытые чехлами.

Фру Андерссон вернулась из кухни с фарфоровым кофейником в руке. Она налила кофе в чашки и села. Диван тревожно заскрипел под ее немалым весом.

– Да, без кофе разговор не клеится, – весело сказала она. – Так что, с этим человеком напротив что-то случилось?

Мартин Бек начал что-то говорить, но в этот момент его заглушила сирена «скорой помощи», проехавшей под окнами. Кольберг встал и закрыл окно.

– Вы не читаете газеты, фру Андерссон? – спросил Мартин Бек.

– Почему же? Но когда уезжаю за город, то никогда не читаю газеты. А я вернулась только вчера вечером. Возьмите еще булочку. Они свежие. Внизу в булочной у них всегда свежая выпечка. Там-то я и встретилась с этим любезным молодым полицейским, хотя, скажу вам, не понимаю, откуда он мог знать, что это именно я звонила в полицию. Да, это была именно я, и это действительно было второго июня, в пятницу, я хорошо это помню, потому что моего деверя зовут Рутгер и я была у них, потому что у него был день рождения, и рассказывала им об этом невежливом ассистенте, или как он там