Элвис Пресли. Безрассудная любовь - Питер Гуральник

заприметила ведущая колонки сплетен Рона Барретт. Он «проигрывал, послушно выписывая чеки, а две красотки стояли рядом, ловя его поцелуи после каждой перевернутой карты». Когда скандальная журналистка описывала эту сцену в своей колонке от шестого ноября, она отметила, что «все в восторге от того, как отлично в последнее время выглядит Элвис, прекрасно проводя время в «Интернэшнл»… Сам же он отвечает на подобные комплименты так: «Вот что может сделать для вас неудачная женитьба!»

Пока Элвис совершал невообразимые вылазки то в Даллас, то в Лас — Вегас, то в Палм — Спрингс, Присцилла вынуждена была заполнять время танцами, актерскими выступлениями, готовкой и уроками каллиграфии. В ее голове все чаше появлялась мысль, которую полностью подтверждало его поведение: Элвису было хорошо, только когда он выступал; в ладах с собой он был только тогда, когда был целиком занят гастролями. Она замечала его охлаждение, его измены, серьезные и не очень, но она хранила молчание, старалась поддерживать хотя бы видимость отношений, живя в доме, предназначенном для них двоих, а не для того сплоченного братства, которое покрывало все его проступки в течение долгих лет. Это все равно не срабатывало, и их брак не создавал уже даже видимости близких отношений, но больше всего раздражало ее то, что Элвис и сам уже не мог обманывать себя этой иллюзией. Во время затиший он не знал, чем себя занять. Он вел себя как ребенок. Он принимал таблетки, читал или просто ел — потому что ему было до смерти скучно. «Знаете, он вынужден был заполнять свое время хоть чем — нибудь».

Точка зрения самого Элвиса на происходящее была еще более туманной. Несмотря на то, что он никогда не позволял себе полностью это признать, он осознавал, что утратил верность своим идеалам, и все выходило уже не по задуманному плану. Он осознавал, что его женитьба на Присцилле не являлась союзом двух близких душ, а ее неспособность разделить его духовные устремления была явным препятствием к созданию по — настоящему крепкого брака. Развивая эту логическую цепь, он тем не менее ощущал, что до сих пор так и не знает, какая роль ему предназначена, какова цель его пребывания в этом мире, хотя, как ему казалось, выступая, он был к ней близок, как никогда раньше.

Он снова посетил Дейю Мату. Она рассказала ему о своем путешествии в Индию, совершенном годом ранее. В ответ он поделился теми чувствами, которые заставляли его вернуться к живым выступлениям. Его что — то толкало на это, он хотел доставить людям радость. Он мечтал иметь духовное влияние на всех тех молодых ребят — это желание было основным. «Я хочу почувствовать любовь Бога. Я хочу отдать любовь в ответ. Я хочу помочь молодежи добиться более духовного общения с Богом». «Я думаю, на это его толкал недостаток — я не знаю, подходящее ли это слово — терпения, самодисциплины, способности сконцентрироваться на чем — то достаточно долго, чтобы всё увидеть в правильном свете».

Тем не менее успех его записей, новое подтверждение его популярности подтолкнули его к мысли, что он находится на правильном пути. Помимо того, что он опять начал заниматься духовным самоусовершенствованием, он снова увлекся карате, пусть уже не так серьезно, как много лет назад в Германии. Эд Паркер, обладающий общепризнанными заслугами в этой области, одинаково энергично рекламировал и карате, и самого себя. Во время их встречи в Лас — Вегасе он сумел убедить Элвиса в необходимости занятий, так как теперь он стал еще более популярным и соответственно менее защищенным от толп поклонников. Карате же, по мнению Эда, должно было помочь ему защитить себя. Элвис брал частные уроки в школе Эда в западном Лос — Анджелесе, и тот считал его весьма способным, хоть и немного неуверенным учеником.

Когда им действительно двигал дух, он мог заниматься целыми днями. Целеустремленность была огромной частью его характера. Он был настолько пытлив, подстегивал меня, задавал вопросы. Его интересовало не только «как», но и «почему»… Я четко помню мальчишескую усмешку, которая появлялась на его лице, когда у него «получалось». Паркер наградил его особыми сертификатами его собственного института Кенпо. которые являлись знаками признания не столько его успехов, сколько его приверженности философии карате. По мнению Эда. это было признание вопреки соблюдению особых правил в данном учении. Но ни у кого не вызывало сомнений, что приверженность Элвиса карате делает очень много для продвижения этого боевого искусства в массы в целом, не говоря о повышении популярности школы карате Эда Паркера в частности.

Что же касается самого Элвиса, он не чувствовал необходимости улаживать какие — либо несоответствия именно сейчас; все само собой образуется, ведь теперь его цель стала ясна, а миссия определилась. Все остальные проблемы были временными, а противоречия между тем, чего он желал и что получал, должны были однажды рассеяться, ведь его желание делать что — то великое должно было в конце концов победить его слабость. Он был бедным мальчиком, который не забывал, откуда он пришел, и поэтому не хотел останавливаться на достигнутом. Если выразить его чувства словами хита 1966 года «Man of La Mancha», который был его любимым с того момента, как он услышал его в исполнении Роя Хамильтона, Элвис осмеливался мечтать о невозможном и видел, как его мечты сбываются. Он делал это подобно другим признанным пророкам, с тем же чувством упрямой решимости, о которой несколькими месяцами раньше спел Фрэнк Синатра в своем суперхите: пусть с ошибками, но он сделал это по — своему.

Репетиции для выступления в Лас — Вегасе начались десятого января, за три недели до концерта. Элвис был очень нетерпелив: надо было отработать новый репертуар и найти двух новых музыкантов. Возникшая необходимость найти нового барабанщика была крайне неприятным сюрпризом, но Ронни Тат, нанятый самым последним и получавший меньше всех денег, как и ритм — гитарист Джон Уилкинсон, не мог мириться с финансовыми условиями Тома Дискина и нашел себе более прибыльную работу. Его заменил Боб Лэннинг, компетентный сессионный музыкант из Лос — Анджелеса с прекрасными рекомендациями, но он совершенно не обладал способностью зажечь публику и тем особым чутьем, которое Элвис искал в барабанщике. С самого начала репетиций Элвис принял решение вернуть Ронни любой ценой. А вот пианист был удачно найден с первого раза. Им оказался двадцатиоднолетний уроженец города Лаббок, штат Техас, Глен Д. Хардин, который ранее играл в группе Бади Холли The Crikets, затем попал в