Петербургские очерки - Пётр Владимирович Долгоруков

как с людьми и оказывала им некоторую степень наружного уважения. Павел стал обходиться с русскими как с рабами, и, конечно, со времени Иоанна Грозного ни один русский государь не обнаруживал такого глубокого презрения к человеческому достоинству».

76

Мария Федоровна растерялась до такой степени, что потребовала себе престола. Это известие мы находим в записках декабриста М. А. Тургенева, откуда его мог заимствовать и князь Долгоруков, которому лейпцигское издание этих записок было известно. «Императрица Мария Федоровна, — пишет Тургенев, — поражена была бедственной кончиной супруга, оплакивала его, но и в ее сердце зашевелилось желание царствовать. Она вспомнила, что Екатерина царствовала без права и, может быть, рассчитывала на нежную привязанность сына и надеялась, что он уступит ей трон. Приближенные к ней рассказывали, что, несмотря на непритворную печаль, у ней вырвались слова: «Ich will regieren!» [Я хочу править][474]. О поведении графини Ливен в роковую ночь 11 марта говорит в сильно приподнятом тоне ее невестка Дарья Христофоровна Ливен, урожденная Бенкендорф, в своих записках[475], но эпизод, сообщаемый Долгоруковым, ей не упоминается.

77

Княгиня Д. X. Ливен. Для сравнения приводим характеристику, данную ей Е. М. Феоктистовым[476]: «Ум, любезность, образованность княгини привлекали к ней много замечательных людей; соотечественники наши, сознавая, как высоко стоит над ними в умственном отношении, робели перед ней и — за немногими исключениями — принимала она их с видом высокомерного покровительства». Он же рассказывает не без юмора, к каким приемам она прибегала, чтоб «поддержать свой кредит». В этих целях она «хотела заманить… к себе» Альбединского, прикомандированного к графу А. Ф. Орлову, посланному для мирных переговоров в 1856 году в Париж [где княгиня Ливен тогда жила], и «сделать его одним из habitués [завсегдатаев] своего салона». Альбединский «тщательно улавливал кое-какие крохи от происходивших при нем случайных бесед Орлова с Брунновым, чтобы не являться к ней с совершенно пустыми руками, и она оставалась довольна даже этим». В основном характеристика совпадает с отзывом Долгорукова.

78

Александр I. Очень хорошую характеристику его дает Долгоруков[477]: «Александр одарен был добрым сердцем, хотя, впрочем, был весьма злопамятным; он был образован, привлекателен в своем обхождении, ласковом и величавом вместе… Ум имел он недальний и невысокий, но хитрый до крайности; лукавый и скрытный, он вполне заслужил сказанное о нем Наполеоном I: «Александр лукав, как грек византийский». Слабый характером, он скрывал эту слабость под величавостью своей осанки. Его постоянной, но главной заботой было привлечь и удержать на своей стороне общественное мнение Европы, и в этом, равно как в хитрости и в лукавстве своего характера, он был достойным внуком Екатерины, хотя весьма далек был от нее умом. Во все продолжение своего царствования он постоянно гонялся за европейской популярностью, и этому стремлению Царство Польское обязано было своим существованием и своей конституцией. В России Александр все обещал дать конституцию, беспрестанно говорил о ней, но никогда по-настоящему не имел намерения совершить это важное и полезное преобразование. В течение первых восемнадцати лет своего царствования он разыгрывал в Европе либерала и даже в России носил маску либерализма, но в последние семь лет, подпав в своей политике внешней под безграничное влияние князя Меттерниха, а в политике внутренней под сильное влияние жестокого и неумолимого графа Аракчеева, он совершенно отрекся от либерального направления, коему следовал в юных летах».

79

«Да этак они, пожалуй, пришлют мне Панина». Эти слова Александра I приводятся и Н. И. Тургеневым в его книге «La Russie et les Russes»[478], но в иной связи. По его рассказу, они были сказаны не Сперанскому, а Новосильцеву, и относились к проекту конституции для России, к выработке которой было приступлено после введения конституции в Царстве Польском. «Эта работа была поручена Новосильцеву, наместнику в Польше. По мере того как он вырабатывал отдельные части проекта, он представлял их на одобрение императора. Глава, посвященная выборам членов народного собрания, гласила, что депутаты будут назначаться избирателями. Казалось бы, ничего проще и естественнее, но император остановился на этом предложении и заметил, что при таких условиях избиратели смогут назначить кого им заблагорассудится: «Панина, например». А граф Панин, бывший министр иностранных дел, был очень неугоден его величеству. Пункт был тотчас изменен, и избирателям было предоставлено лишь право представлять трех кандидатов, из которых правительство должно было выбрать депутата. Вот, несомненно, очень оригинальный способ фабриковать конституции».

80

Этерия (или Гетерия; Hetaireia Philike — дружеское сотоварищество) — возникшее в 1814 году в Греции политическое общество, имевшее целью освобождение страны из-под власти турок. Гетерия распространяла свою деятельность не только по Греции и Турции, но и по Европе; центром этой деятельности была Одесса, где происходила подготовка восстания. Попытка «священной дружины» под начальством генерала русской службы Александра Ипсиланти вторгнуться в Молдавию летом 1821 года окончилась полным разгромом. Последний удар авантюре Ипсиланти нанесла Россия, дезавуировав его предприятие. Современники подозревали, что Гетерию поддерживает статс-секретарь Капо д'Истрия; в действительности он был против насильственных действий и рассчитывал на помощь России. Александр I, твердо усвоивший идею Священного Союза, не только уклонился от содействия греческому восстанию, но готов был предложить свою помощь Турции. Начавшееся в Греции движение между тем разрасталось и перешло в грандиозную войну за национальное освобождение. Собравшееся в апреле 1827 года народное собрание избрало Капо д'Истрию главой национального собрания, а в июле того же года Англия, Франция и Россия заключили конвенцию, имевшую цель поддержать независимость Греции. Вооруженное вмешательство держав решило войну в пользу восставших. В феврале 1830 года Лондонская конференция признала Грецию независимым государством. Капо д'Истрия, прибывший в Грецию в январе 1828 года, к этому времени возбудил против себя всеобщее недовольство произволом и деспотизмом; в октябре 1831 года он был убит из личной мести; через год, в августе 1832 года, народное собрание в Навплии под давлением держав избрало королем Греции баварского принца Оттона.

81

Декабристы. В предисловии уже указано, как надо относиться к известиям Долгорукова о декабристах. Это — слухи, передававшиеся в обществе шепотом, из-под полы, неточные, непроверенные, отчасти дополненные из небольшой вышедшей за границей декабристской литературы. В распоряжении Долгорукова были «Воспоминания» князя Оболенского[479], «La Russie et les Russes» H. И. Тургенева, «Записки» Михаила Фонвизина, напечатанные в Лейпциге, и