Эпоха потрясений. Проблемы и перспективы мировой финансовой системы - Алан Гринспен

Развитие атомной энергетики является ключевым средством в борьбе с глобальным потеплением, и ее использование следует запрещать лишь в тех случаях, когда оно может принести больше вреда, чем пользы. С этой точки зрения, на мой взгляд, мы еще весьма слабо используем атомную энергию.

На сегодняшний день практически не осталось сомнений в том. что проблема глобального потепления реальна и создана самим человеком. Достаточно вспомнить ситуацию в Национальном парке Glacier, ледники которого. по прогнозам специалистов, исчезнут примерно к 2030 году. Однако как экономист я очень сомневаюсь в действенности международных соглашений, предусматривающих квотирование промышленных выбросов углекислого газа и торговлю квотами между странами. Практически все экономисты приветствуют торговлю квотами. Плата за загрязнение окружающей среды должна значительно сократить выбросы, связанные с низко-эффективной экономической деятельностью. Но главным является введение общей квоты для каждой страны. В принципе, такие квоты могут быть установлены. Отдельно взятое государство может приобретать или продавать имеющиеся квоты на выбросы. Компании, выбрасывающие меньше углекислого газа, чем позволяет их квота, могут продать неиспользованные лимиты на открытом рынке. А компании, которые вынуждены увеличивать выбросы С02 сверх предусмотренных квот, могут приобретать лимиты на открытом рынке.

Однако эффективность системы квотирования и торговли квотами зависит от размера квот. Это и есть ахиллесова пята данной системы. Например, Евросоюз реализовал подобную программу в 2005 году, после чего выяснилось, что квоты слишком велики и практически не приводят к сокращению совокупных выбросов. В мае 2006 года Европейская комиссия сообщила, что к 2010 году страны ЕС-15 снизят выбросы углекислого газа лишь на 0,6% по сравнению с уровнем 1990-х годов, тогда как Киотский протокол предусматривает сокращение выбросов на 8% к 201 2 году. Когда это обнаружилось, стоимость квот упала на две трети. В целом внедрение новой системы не затронуло практически никого.

На сегодняшний день не существует эффективного способа сокращения вредных выбросов без существенного ущерба для экономики. По существу, речь идет о своеобразном налоге. Если квота достаточно низка, чтобы реально влиять на выбросы СО?, то соответствующие разрешения заметно подорожают, и многие компании столкнутся с ростом себестоимости производства и снижением конкурентоспособности. Число рабочих мест начнет уменьшаться, и реальные доходы трудящихся сократятся. Может ли национальный парламент голосовать за перекладывание роста затрат на налогоплательщиков, когда выгоды от такой политики будут распределяться по земному шару независимо оттого, кто именно обеспечил сокращение выбросов С02?

Иными словами, может ли демократическое правительство успешно противостоять обвинениям в том, что в каком бы объеме оно ни снижало выбросы С02. достигнутый эффект будет перечеркнут ростом выбросов в развивающихся странах, которые не присоединились к Киотскому соглашению 1997 года? Можно ли заставить развивающиеся страны воспрепятствовать увеличению выбросов углеродсодержащих соединений, обусловленному ростом экономики? Следует ли запретить «бесплатное» загрязнение окружающей среды только после того, как в категорию развитых стран попадет достаточно много государств? Я сильно сомневаюсь в том, что соглашения типа киотского приведут к общемировой договоренности о введении наказания за выброс парниковых газов. Выбросы С02 нарушают право собственности точно так же, как сливание нечистот во двор к соседу. Но защищать это право и оценивать ущерб от нарушения чрезвычайно сложно, поскольку провести оценку практически невозможно. История глобальных международных соглашений, будь то ВТО, ООН или любая другая крупная международная структура, наводит меня на пессимистические размышления. Такие меры, как квотирование и торговля квотами на выбросы или введение налогов на выброс углеродсодержащих соединений, утрачивают популярность, как только реальные люди начинают терять из-за них реальную работу.

В идеале, конечно, следовало бы технологически устранить прямую связь объемов выбросов углеродсодержащих соединений с производством еще до внедрения системы квотирования и торговли квотами, необходимость в которой в этом случае пропадает. Вмешательство, которое связано с квотированием, редко обеспечивает оптимальное распределение ресурсов, как наглядно показал мировой опыт централизованного планирования. Принудительное сокращение объемов производства, несомненно, породит политическую реакцию в виде сокращения импорта. Такой процесс ведет к постепенной утрате тех преимуществ, которые принесла послевоенная либерализация торговли. Введение «углеродного налога» может не повлечь потери рабочих мест, если этот налог будет единообразным для всего мира, однако я сомневаюсь, что единообразия можно достичь даже в отдаленной перспективе. Пока человечество не создаст технологии, ликвидирующие прямую зависимость объемов выбросов от объемов производства, сокращение выбросов всегда будет сопровождаться сокращением производства и занятости. С появлением таких технологий вредные выбросы уменьшатся без системы квотирования. Эффективный механизм квотирования и торговли квотами может создать ценовые стимулы для развития новых технологий, но с политической точки зрения этот процесс окажется слишком длительным. На мой взгляд, решить эту проблему будет очень непросто и недешево.

К сожалению, наиболее реалистичным представляется следующий сценарий: мир будет так или иначе уклоняться от проблемы глобального потепления до тех пор. пока ее опасность для экономики отдельных стран не станет еще более очевидной, например, пока не придется возводить плотины вокруг городов, чтобы спасти их от затопления, вызванного подъемом уровня моря. К слову сказать, голландцы веками успешно строили такие плотины, а вот венецианцы преуспели в этом отношении меньше. Иными словами, ликвидация последствий скорее получит поддержку политиков и населения, чем предотвращение причин. Правда, в этом есть свое преимущество: затраты на ликвидацию последствий лягут на плечи тех, кто будет пользоваться благами. Если же проблема глобального потепления окажется более серьезной, чем затопление (например, вызовет неблагоприятное изменение погоды), то такое решение окажется недостаточно эффективным.

Приведенный выше анализ позволяет сделать еще один печальный вывод: нам вряд ли удастся полностью прекратить традиционное использование нефти до того момента, пока она не закончится. Призыв президента Никсона к «энергетической независимости», прозвучавший в 1973 году, был рассчитан на публику, как и подобные заявления последующих президентов. Энергетическая независимость имеет смысл лишь в одном значении: это глобальное ценовое лидерство, основанное на значительных неразработанных запасах в недрах или избыточных нефтедобывающих мощностях вроде тех. что контролировала в свое время Комиссия по железным дорогам штата Техас. Сточки зрения национальной безопасности нефтяная независимость, которой обладали США до 1971 года, давно ушла в прошлое.

На сколько лет человечеству хватит нефти? По мнению многих специалистов, объемы поставок сократятся задолго до конца нынешнего столетия. Предсказания пика и спада нефтедобычи стали появляться вскоре после того, как в 1859 году «полковник» Дрейк нашел первую нефть в Титусвилле (штат Пенсильвания). Сейчас уже практически не осталось сомнений в том. что нефть рано или поздно закончится. Мировые объемы нефтеносных залежей ограничены, как ограничено и количество месторождений. В 1 970 году уровень добычи достиг своего пика на территории 48 континентальных штатов южнее Канады, в 1988 году это произошло на Аляске, а в 1999 году — в Северном море. В 2005 году огромное месторождение Cantarell в Мексике, по-видимому, также вышло на максимальный уровень добычи. Раньше или позже все существующие месторождения достигнут своего пика, а новые крупные месторождения в развитых странах, ресурсы которых уже изрядно истощены, будут обнаруживаться все реже и реже. Определенные перспективы связаны с разведкой и освоением глубоководных нефтяных пластов, однако это дорогое удовольствие. По данным ВР, наиболее авторитетного источника, несмотря на значительные инвестиции в разведку и освоение новых месторождений, совокупный объем доказанных запасов в странах, входящих в ОЭСР, сократился со 113 млрд баррелей (1997 год) до 80 млрд баррелей (2006 год). Самые последние из крупных открытий — месторождения на Аляске (1967 год), в Северном море (1969 год) и в Мексике (1971 год).