Смех Циклопа - Бернард Вербер

Доктор надевает клоунский нос и говорит гнусавым голосом:

– Вы потратили столько сил, что я должна удовлетворить ваше любопытство. Вот то, что вы всегда хотели знать.

С этими словами она открывает шкатулку и поворачивает ее к Исидору и Лукреции. Из двух отверстий с громким шипением вырываются струи серого газа. Серое облако быстро заволакивает комнату.

– Лукреция, не дышите! – восклицает Исидор. – Бежим отсюда!

Он зажимает пальцами нос, Лукреция следует его примеру.

– Она сама в безопасности! Красный нос – это противогаз! – кричит она.

Теперь они видят в большом красном клоунском носу решетку фильтра.

– Браво, мадемуазель. Это действительно мое изобретение: «Клоунский нос – миниатюрный противогаз», – подтверждает гнусавым голосом доктор Скалез. – А сейчас вы, наверное, ищете вот это?

Она улыбается и показывает им ключ от двери.

– Как жаль видеть гибель мужчины, который, кажется, меня понимает. Это такая редкость. Но, боюсь, вы не оставили мне выбора. Вы сами виноваты. Вы заставили меня рассказать вам слишком много.

Лукреция краснеет и приоткрывает рот, чтобы вдохнуть немного воздуха. Несколько миллионов атомов газа проникают внутрь. Достигают легких. Проникают в кровь. Сердце гонит кровь по сонной артерии к мозгу. В глубинах серого вещества происходит описанная Исидором химическая реакция. Клетки насыщаются газом на девяносто процентов.

Лукреция чувствует непреодолимое желание смеяться. Хохот накапливается в ней, как пар в гейзере.

Нет! Нельзя! Надо держаться. Это всего лишь химическая реакция!

Лукреция хочет ударить доктора Скалез, но у нее нет на это сил. Ее вялые жесты смешны. Ее сердце начинает стучать с утроенной скоростью.

Катрин Скалез вынимает из шкатулки свернутый в трубочку листок обычной бумаги. Она кладет записку на видное место.

– Я оставляю вам «Шутку, Которая Убивает». И осмелюсь дать совет: «Не читайте»!

Лукреция закрывает одной рукой глаза себе, другой – Исидору. Доктор Катрин Скалез спокойно выходит из кабинета и запирает дверь на ключ. Исидор и Лукреция не в состоянии ей помешать. Исидор отталкивает руку Лукреции, он хочет увидеть записку. Лукреция вцепляется в его рукав. Она пытает выговорить сквозь смех:

– Это искра… для пороха. Если вы прочтете… шутку… ха-ха-ха… будет взрыв! Ха-ха-ха!

Начинается то ли танец, то ли борьба. Исидор пытается схватить записку, Лукреция старается его удержать. Исидор спотыкается и падает. Он начинает корчиться на земле. На губах Лукреции выступает пена, она стучит кулаком по полу, надеясь, что боль пересилит действие веселящего газа.

– Ха-ха-ха!

– Ха-ха-ха!

Их дыхание становится прерывистым, сердцебиение учащается. Исидор хватается за ножку кресла и с трудом поднимается на ноги. Он снова пытается подойти к столу, на котором лежит листок бумаги с манящей смертоносной шуткой. Лукреция пытается его остановить.

– Ха-ха-ха! Нет… Ха-ха-ха! Исидор… Ха-ха-ха! Не читайте…

Три белые мышки сидят в клетке и хвастаются.

Первая говорит:

– Я – великий ученый. Я занимаюсь физикой. У меня в клетке стоит колесо, подсоединенное к динамо-машине. Я открыл закон, который гласит: «Чем быстрее я бегу в колесе, тем ярче горит лампочка».

Вторая мышка отвечает:

– Это что! Я тоже ученый, только гораздо более великий. Я занимаюсь геометрией. Я вывел математическую формулу, позволяющую в два счета найти выход из любого лабиринта. Благодаря этой формуле можно сэкономить много времени.

Третья мышка вступает в разговор:

– Чепуха! Вот я действительно сделала настоящее открытие. Я занимаюсь психологией животных. Можете мне не верить, но я подчинил людей своей воле. Это называется «условный рефлекс». Достаточно нажать на кнопку звонка, и люди тут же приносят еду.

Отрывок из скетча Дария Возняка «Наши друзья животные»

Звуки хохота наполняют кабинет доктора Скалез. Исидору и Лукреции кажется, что давно умершие юмористы, в нелепых позах застывшие на фотографиях, с усмешкой наблюдают за ними.

Исидор по-прежнему пытается дотянуться до стола, на котором лежит освещенный лампой листок – предмет всеобщего вожделения.

Это не фотобумага, думает Лукреция, используя те нейроны, которые еще нормально функционируют. Она не почернеет на свету.

Катрин Скалез говорила, что шутка состоит их трех частей.

Голова монстра.

Туловище.

И хвост.

Если прочесть все три части, дракон изрыгнет пламя, которое подожжет фитиль и взорвет динамит.

Перекатившись по полу, Лукреция хватает приближающегося к столу Исидора за ногу. Сотрясаясь от хохота, они вяло борются.

– Дайте мне прочесть, Лукреция! Ха-ха-ха!

– Ни за что, никогда! Ха-ха-ха!

– Я хочу знать! Ха-ха-ха!

Исидор плачет крупными слезами, но неуклонно продвигается к заветной цели.

Вот его слабое место. Любопытство.

Я сильнее его. Я могу смириться с незнанием.

Неожиданно в памяти Лукреции возникает золотая статуя, венчающая купол церкви Сен-Мишель. Святой Михаил, убивающий дракона.

Она должна силой разума одолеть дракона.

Любовь – это меч.

Остроумие – щит.

Она уже не помнит, где прочитала эти слова, которые сейчас приобретают особый смысл.

Любовь – это меч.

Лукреция знает, что любовь к Исидору поможет ей найти оружие, которое победит его любопытство. Она перебирает в памяти моменты, которые помогали ей преодолеть первобытный импульс. Вспоминает Мари-Анж и страдания, которые та ей причинила.

Вот тормоз, использовать который нас научил Стефан Крауц.

Я должна отчетливо представить себе этот страшный миг из прошлого.

Мне нужно вновь почувствовать, как она привязывает меня к кровати, как затягивает повязку на глазах, как засовывает кляп в рот.

«С первым апреля!»

Вот зачем необходимы трагические воспоминания. Они отбивают охоту читать смертоносные шутки.

Она воображает себя в таких же латах, с таким же щитом и мечом, как у святого Архангела Михаила. Она вонзает клинок в голову дракона. Тот разевает пасть и умирает.

Во всю силу своих легких, она издает бешеный боевой клич: