Время жестоких чудес - Артем Лунин

– Что случи… – Голос сорвался.

– Мне тоже интересно знать, – сказала Криста грубовато-насмешливо. Это была ее обычная манера общения, когда все приходит в норму, но она в этом еще не уверена.

– Где я? – выхрипела Юлия со второй попытки.

– На кровати лежишь.

– К Проводнику подробности. Мир какой? Этот или уже тот?

– Утром был мир живых. – Криста наклонилась ниже, слушая сиплый шепот. – А почему ты спрашиваешь?

– Я, кажется, видела призрака.

– Одного?

– А что, их должно быть много?

– Ты шепчешь, и твой шепот раздается прямо у меня в голове. Знаешь, что это значит?

– Что Альван все-таки эльфийской крови.

– Что тебе в последнее время больше приходилось говорить не вслух, а телепатически.

– Да… наверное… может быть. – Целительница прикрыла глаза, пытаясь воскресить в памяти события последних дней. Нет, не вспомнить. Только лицо, молодое, хмурое. – Последнее, что я помню, это красивый юноша…

– Очень рада за тебя, – сказала войя.

– Берич…

Криста резко наклонилась вперед, взяла подругу за руку, глядя в глаза. Юлии показалось, что по травному дому пронеслась зимняя вьюга, потом Криста отодвинулась, вздохнула с облегчением. Белые пальцы, стиснувшие рукоять меча, расслабились, синие глаза из бешено-ледяных снова стали как беспечное небо летнего полдня.

– Двое юношей, – с некоторым сомнением уточнила Юлия. Сожженные дома Криты, торжествующие победители, безумный взгляд Хэли, странная прогулка по лесу – она не сказала бы, что из этого было реальностью, а что пригрезилось.

Криста улыбалась уже насмешливо.

– Даже двое? Везет тебе, подруженька… Я вот, пока тебя не было, заполучила кучу кровных братьев, а парня все нет.

– И они тоже были братья… в смысле, друг другу. Или нет? – Что-то брезжило на границе сознания, не даваясь разуму. Нет, не вспомнить… – Так где я?

– Мир живых, эта сторона, опять забыла? На листочке написать?

– Харай тебя карай, подробности давай! Деревня какая?!

– Далекая Крита.

– Как я сюда попала? – удивилась Юлия.

– По реке приплыла. И в Криту тебя торжественно внесли прямо в лодке, словно какого-нибудь правителя из легенд, – с увлечением принялась расписывать Криста. – Весь город сбежался глянуть на блистательное шествие. Несли тебя дети, и рядом с тобой в лодке сидел маленький мальчик, который за тебя почти рисковал жизнью, и на твоем месте я бы его обязательно поцеловала в щечку.

– Наверное, поцелую, – согласилась целительница. – Может быть, даже в губы. А как я попала в реку?

Криста только пожала плечами.

– Понятия не имею.

– Ты же всевидящая! – Тут Юлия почувствовала боль, которая кольнула подругу. Она смутилась. – Ой, прости, я не хотела…

Криста улыбнулась с чудовищным усилием. Юлия не была сердцеведом или провидицей, но плоха целительница, не умеющая чувствовать чужую боль. Юлия была хорошей целительницей.

Криста воспринимала свой Дар чуть ли не как увечье, по мнению Юлии, немного рисуясь, но сейчас ей было по-настоящему больно. Не иначе что-то очень плохое произошло, и Криста предвидела, а предотвратить не смогла…

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Криста.

– Ноги…

– Ступни будут в порядке, мы их просто покой-травой обкололи. Похоже, прежде чем оказаться в лодке, ты сделала приличный конец по лесам и буеракам. Ноги были сбиты в кровь, и подошвы сапог присохли к ним, пришлось отдирать с коркой. Шрамики останутся на всю жизнь.

– Велика беда. – Юлия вдруг припомнила что-то. – Сапоги…

Криста кивнула в угол.

– Извини, пришлось разрезать…

– Ничего. Они, помнится, были мне велики, принеси-ка иголку и нитку, все равно заняться нечем. Как заштопаю, будут в самый раз.

– Дай-ка руку.

Юлия протянула руку, с третьей попытки угадав в ладонь Кристы.

– Если и сможешь иголку поднять, так только свои пальчики приштопаешь, – фыркнула Криста. – Подождет обувь до завтра. Или до послезавтра. Или до следующей недели.

А сейчас я тебя буду кормить. Может быть, даже с ложечки, – пригрозила она, пододвигая стул. Ноздри целительницы защекотал запах, желудок забурчал – суп из речных устриц, сколько раз она сама выкармливала больных этим питательным пряным бульоном…

– Ладно уж, – сказала девушка, проглотив ложки три навара. – Зови.

Подруга сделала большие глаза, но Юлия посмотрела требовательно. Криста вздохнула.

– Ладно уж, – буркнула она, оставляя попытки скормить подруге еще одну ложку. – Зову, но только одного. И как только ты устанешь, я выкину гостя вон, будь это хоть сам хеттман Проди…

Хеттман Проди шагнул через порог.

Припозднившийся мастер открыл дверь и подумал, что ошибся домом, угодив в вязкую тишину, как в паутину. В доме совета всегда было шумно, войи, риваны и цеховые мастера обсуждали насущные проблемы, спорили, держали речи. Сейчас же все сбились вкруг одного стола и были слышны только тихая брань да кряхтение, когда оттаптывались ноги или локти находили чужие ребра.

– Ни хрена не понимаю, – пробормотал наконец Оштин, разглядывая карту. – В этом нет никакого смысла! Две армии беричей не только не собираются объединяться, но встали так, словно собираются драться не столько с нами, сколько друг с другом! А судя по тому, что сказала девчонка, то войско и не думает покидать Белокамье, болотники расположились там лагерем, словно собрались поселиться на веки вечные!

– А я понимаю, – сказал Проди. – Готов спорить, каждой армией руководят риши, и каждый спит и видит, как бы избавиться от другого. Драться они, конечно, не будут, но и не заплачут, если соперник погибнет. А старый осел Орел занимает Белокамье потому, что считает главным городом врага из захваченных. Пока он держит городок, ему подчиняются.

– Но все ж болотники неплохо усвоили, что воличи не делятся на племена и города, а составляют единый народ. Они боятся друг друга, но нас боятся больше, – сказал Черный Кор.

– Значит, надо нанести внезапный удар раньше, чем они преодолеют свою взаимную осторожность, – просипел придавленный Макс откуда-то снизу.

Риваны и войи переглянулись, подавшего реплику извлекли из давки.

– И что ты предлагаешь использовать?

– Колдовство, разумеется. – Макс криво улыбнулся.

* * *

Гарий палочкой разгреб угли и золу, достал устрицу, перекидывая из руки в руку. От жара скорлупа разошлась, показав нежную мякоть. Мальчик сковырнул створку, бросил щепотку соли и проглотил мясцо. Раковины полетели в огонь.