За кулисами Мюнхенского сговора. Кто привел войну в СССР? - Арсен Мартиросян

Когда в мае 1937 г. был разоблачен и ликвидирован заговор военных во главе с Тухачевским, преследовавший именно те цели, которые и были указаны в упомянутом выше меморандуме, то реакция Сталина была просто поразительна, особенно в следующем. Во-первых, при анализе текста подлинной, неправленой стенограммы речи Сталина на посвященном разоблачению заговора Тухачевского заседании Военного совета при наркоме обороны 2 июня 1937 г. немедленно бросается в глаза следующее обстоятельство. Сталин упорно использовал всего три термина, особо выделяя прежде всего термин «германский рейхсвер» (или просто «рейхсвер»), правда, в увязке с термином «германские фашисты», иногда разбавляя свою речь также и термином «немецкий Генштаб». С формальной стороны такая связка объективна и справедлива — в Германии установлен нацистский режим, и вооруженные силы присягнули на верность Гитлеру, так как формально-то Гитлер был приведен к власти предусмотренными Конституцией Веймарской республики процедурами, а после смерти президента Гинденбурга присвоил себе также и функции президента. По конституции он стал главнокомандующим, хотя до 4 февраля 1938 г. и не бравировал этим.

Фанатичная приверженность Сталина к точности формулировок и используемых в них терминов вынуждает внимательней присмотреться к вызывающему легкую оторопь его упорству в использовании указанных выше терминов. Ведь с 15 марта 1935 г. Сталину прекрасно было известно как о реорганизации рейхсвера, так и его трансформации в вермахт. С какой такой стати до последнего дня своей жизни отличавшийся особой точностью формулировок Сталин упрямо настаивал на термине, который и в самой-то Германии был снят «с вооружения» два с лишним года назад?! Почему прекрасно знавший о тесном переплетении вооруженных сил и нацистских структур Германии Сталин тем не менее упрямо произносил термин «рейхсвер»?! Конечно, и Сталин мог быть подвержен влиянию инерции традиций. И все же это беспрецедентное для него упорствование на термине «германский рейхсвер» (или просто «рейхсвер») лишает возможности однозначно все списать только на «инерцию традиций». В поисках ответа на помощь приходит сам Сталин. Дело в том, что из насчитывающихся в тексте стенограммы 22 случаев использования термина «германский рейхсвер» или просто «рейхсвер» 11 фигурируют именно в абзаце, который объясняет суть заговора, а 6 — на подступах к нему. Это свидетельство того, что Сталин четко показывал, что он прекрасно знал, что именно «рейхсверовские» германские генералы являются партнерами заговора Тухачевского! Более того, он четко показывал, что отлично понимает то обстоятельство, что это давняя, корнями уходящая еще в догитлеровский период история!

[Любопытная деталь. 11 ноября 1935 г. новый германский военный атташе в Москве — Эрнст Кёстринг — отправил в Берлин депешу, в которой сообщил, что во время состоявшейся у него в тот день беседы с заместителем наркома обороны М. Н. Тухачевским последний «либо интересовался судьбой знакомых ему по прежним контактам немецких офицеров» и, по мнению атташе, «проявил интерес и симпатию к рейхсверу». Казалось бы, ну что тут такого? ! Ну, отписал он о встрече с Тухачевским, ну и что из этого? ! Военному атташе и так положено делать это. Э нет, не скажите. Эта деталь любопытна вот чем. Кёстринг прибыл в Москву представлять не рейхсвер, а вермахт Германии, ибо с середины марта 1935 г. вооруженные силы этой страны были переименованы. Как военный атташе, он просто физически не мог не знать об этом, а потому в его изложении эта деталь приобретает то же значение, каковое двумя годами позже вкладывал Сталин, чрезмерно упорствуя на терминах «германский рейхсвер» и «рейхсвер». К слову сказать, и выбор его кандидатуры на должность военного атташе Германии в СССР тоже весьма многозначителен. Высшее военное руководство Германии прекрасно знало, что оно делает и кого направляет в Советский Союз. ведь Э. Кёстринг был ближайшим помощником Г. фон Секта и стоял у истоков сотрудничества рейхсвера и РККА. Он в деталях знал все, что связано с этим сотрудничеством. Следовательно, Кёстринг умышленно использовал этот термин, дабы адресату было понятнее, о чем идет речь.]

Кроме того, Сталин с порога употребил термин «военно-политический заговор», намертво увязав его с «германским рейхсвером». Открыто назвал и его геополитическую суть — через пораженчество блокирование с Германией и Японией. Что и было на самом деле. В тот момент Сталин располагал едва ли не всей полнотой сведений о заговоре, включая и информацию о его целях. И по сути-то, воспроизвел формулировки из доклада ГРУ от декабря 1935г.!

Во-вторых, в собственноручно изложенных показаниях (143 страницы!) следствию Тухачевский подробно изложил все известные ему данные о заговоре, а также план военного поражения СССР в грядущей войне на начальной ее стадии. По всем основным параметрам и последствиям показания Тухачевского и его подельников совпадали с разведывательной информацией 1935 г., как, впрочем, и до 1935 г., а также последующего времени вплоть до их ареста. Тухачевский добровольно, по собственной инициативе согласился изложить все в письменной форме. Особо подчеркиваю, что все 143 страницы его собственноручных письменных показаний написаны ровным, четким почерком, с использованием всех знаков препинания и содержат такие подробности, которые ни один из следователей выдумать не смог бы даже при всем желании. Даже ярые антисталинисты не могут игнорировать эти показания Тухачевского, хотя и пытаются дезавуировать их, правда безуспешно.

Упомянутый выше доклад ГРУ тоже пытаются дезавуировать, представляя его неким «предвестником» тех сфабрикованных нацистами документов, которые якобы послужили предлогом для ареста в 1937 г. Тухачевского и других военачальников, обвиненных в подготовке военного заговора с целью захвата власти, установления военной диктатуры и расчленения страны в пользу нацистской Германии и милитаристской Японии!

Первыми начали это делать зарубежные «доброхоты» — несть числа этой, к глубокому сожалению, допущенной к секретным ранее архивам сволочи, только и способной, что активизировать в памяти одну из максим знаменитого Франсуа де Ларошфуко — «Можно вылечить от безрассудства, но нельзя выпрямить кривой ум»! Впрочем, не будем даже и пытаться делать ни того, ни другого — просто назовем факты. Во-первых, упомянутый выше меморандум был составлен для Генерального штаба Франции, 2-е Бюро которого и глава которого в период составления этого меморандума (в июле 1935 г.) — полковник Луи Риве — обладали исключительной на тот момент информированностью об агрессивных планах нацистов и их военных приготовлениях. В одном только абвере — военной разведке нацистской Германии — французская военная разведка имела к середине 30-х гг. примерно с десяток хорошо информированных агентов[398]. При наличии столь информированной агентуры 2-е Бюро ни при каких обстоятельствах не позволило бы, тем более какому-то офицеру-белоэмигранту, «впаривать» себе туфту да еще и передавать ее союзной разведслужбе — чехословацкой разведке. Последняя, к слову сказать, тоже не лыком была шита, поскольку сама располагала превосходной агентурной сетью, в том числе и очень ценным агентом в абвере, который, как убедимся, сыграл одну из ключевых ролей в провале заговора Тухачевского. Несмотря на свою малочисленность, чехословацкая военная разведка считалась в те времена одной из сильнейших военных разведок в Европе, по крайней мере в Центральной; Восточной и Юго-Восточной Европе — точно. Во-вторых, лично у Луи Риве еще с начала 20-х гг. сложились прекрасные отношения с «фюрером» Польши — маршалом Пилсудским и. находившейся в его подчинении польской военной разведкой (2-е Бюро Генерального штаба Полыни). С 20-х гг. между двумя этими военными разведками существовала практика широкого обмена разведывательными данными (особенно об СССР), так как Франция и Польша были связаны соответствующими договорами о взаимопомощи. Так что в том, что автор меморандума цитировал польские источники, нет ничего удивительного. В-третьих, ничего удивительного в этом тем более не сыщется, если принять в расчет еще и то обстоятельство, что сконцентрировавшая максимум своего внимания на Германии польская военная разведка также считалась в те времена одной из лучших разведок в Европе.