История Франции. С древнейших времен до Версальского договора - Уильям Стирнс Дэвис

Во всяком случае, эта энергия и предусмотрительность тех, кто срочно ввез в Париж большие запасы продовольствия, позволили французской столице продержаться не четыре недели, на которые рассчитывал фон Мольтке, а четыре месяца.

Чтобы спасти Париж, пока не кончилось продовольствие, нужно было, чтобы департаменты собрали большую армию для снятия с него осады и чтобы эта армия прорвалась сквозь ряды осаждающих. Но из-за того, что гарнизон столицы был таким большим, перспективы такой попытки были очень печальными. Большинство членов нового правительства оставались в Париже, но они направили трех своих представителей в Тур, чтобы те организовали войну за пределами столицы. Эти делегаты правительства были не слишком умелыми организаторами. Пишут, что, когда они начали свою работу, в их распоряжении фактически были только 23 тысячи надежных солдат и одна батарея из шести пушек. Но к ним уже спешило мощное моральное подкрепление.

Аэропланов в то время еще не было, но при благоприятном ветре парижане покидали город на воздушных шарах, пролетая над немецкими войсками. И 9 октября Леон Гамбетта, тридцатидвухлетний адвокат, который недавно так резко критиковал Вторую империю, улетел из Парижа на воздушном шаре и прибыл в Тур. Теперь он был делегатом запертого в столице правительства. Вскоре он стал считать себя воплощением всего правительства Франции. С энергией, достойной Карно, организатора войск самой первой Французской революции, он принялся организовывать «вооружение народа». Все здоровые, сильные мужчины были призваны в армию. Не имея компетентных штабных офицеров, вынужденный сам строить свои организационные структуры, имея дело с людьми, которые подчинялись ему больше из-за его властности и патриотизма, чем оттого, что он имел законное поручение правительства, Гамбетта смог создать многочисленные армии. За четыре месяца он вооружил, организовал и послал в бой 600 тысяч человек, воспламененных поэтичными призывами, которые очень любил французский народ.

Однако перед Гамбеттой стояли такие препятствия, которых не смог бы преодолеть и Наполеон I. Молодой делегат мог набрать большие армии, но не имел времени на их обучение.

Среди его офицеров почти не было испытанных в бою профессионалов; в большинстве случаев это были лишь отважные любители, которым приходилось обучаться искусству войны на практике, когда они вели своих сограждан в бой против самой научно подготовленной армии мира. Ни гениальные организаторские способности, ни горячие патриотические призывы не могли за одну ночь превратить искренне желающих сражаться буржуа и крестьян в закаленных опытных солдат. И все же Гамбетта, вероятно, спас бы Париж, если ли бы не случилось новой беды – если бы немецкая армия, окружавшая Париж, не стала почти вдвое сильнее.

После своих первых побед пруссаки осадили Страсбург. И 13 августа они начали обстреливать этот город, причем направляли смертоносный огонь своих орудий не на форты, а на частные дома, школы и т. д. Таким способом они надеялись заставить горожан убедить коменданта сдаться, но полностью просчитались. Горожане укрылись в погребах. Многие общественные здания были сожжены, в том числе две ценные библиотеки, знаменитый собор пострадал от снарядов, но горожане стойко держались. Их комендант был прав, когда сказал им: «В этот час терпение – ваш героизм». Однако в городе не было достаточных запасов пищи, и 27 сентября его защитникам пришлось поднять белый флаг над собором: другого выхода у них не было. Так начался плен Страсбурга, продолжавшийся сорок восемь лет[284].

Разумеется, падение Страсбурга освободило значительное количество немецких войск, которые были использованы против Парижа; но это было ничто по сравнению с тем, что случилось через месяц. Базен вел себя как законченный трус – стоял со своими войсками неподвижно вокруг крепости Мец и не сделал ни одной решительной попытки прорвать немецкую блокаду, хотя осаждавшие его армию немецкие войска не имели над ней подавляющего численного превосходства. Когда в его лагерь добралась новость о падении империи, его «глупый и преступный» ум переключился на политику.

Генерал вступил в переговоры с противником, желая добиться перемирия в той или иной форме, привести обратно в Париж единственную армию, которая осталась у Франции, и восстановить Вторую империю или заменить ее какой-либо другой диктатурой. Бисмарк водил его за нос притворными переговорами и расплывчатыми обещаниями, пока у Базена не кончилось продовольствие и его солдаты не утратили боевой дух настолько, что у него оставался лишь один выход – сдаться. Эта капитуляция была еще более позорной, чем поражение возле Седана. Базен сдался пруссакам в Меце 27 октября. В руках врага оказались 179 тысяч французских солдат, 1570 пушек и 260 тысяч мушкетов. Капитуляция Базена была последним злым наследством, которое Вторая империя оставила Франции, и произошло оно как раз вовремя, чтобы довести до конца крушение страны[285].

Базен был обязан сделать попытку прорваться через боевые порядки врага, а в случае неудачи держаться до последнего вздоха, даже если бы его солдаты умирали от голода. Уже одно то, что он и его армия существовали и находились в Меце, сковывало возле этого города 200 тысяч немцев, а значит, давало Гамбетте возможность снять осаду с Парижа. Теперь все это множество немецких войск в один момент стало свободным и могло помочь другим немецким армиям в осаде Парижа. Спасительные армии Гамбетты еще только начали формироваться и вступать в бой. И все же 9 ноября достаточно компетентный французский генерал, д’Орель де Паладин, одержал победу при Кульмье (которая стала едва ли не первым лучом надежды для французов) и отбил у тевтонов Орлеан.