Воины Карфагена. Первая полная энциклопедия Пунических войн - Евгений Родионов

Вскоре после этого настала очередь основных морских сил Антиоха. В сентябре того же года неподалеку от Корики, у мыса Мионесса, произошло генеральное сражение между сирийским флотом под командованием Поликсенида и римско-родосским во главе с претором Луцием Эмилием Региллом. Хотя у сирийцев и было небольшое преимущество (восемьдесят девять кораблей против восьмидесяти), они вновь были разгромлены и, потеряв сорок два корабля, больше уже не могли противостоять римлянам на море (Ливий, XXXVII, 29–30).

Теперь Антиох все свои надежды возлагал на решающее сухопутное сражение. Он поспешно отступил в глубь Малой Азии, где стал собирать войска. Римская армия вместе с контингентами своих союзников последовала за ним и в конечном итоге настигла у Магнезии. Заболевший Сципион передал командование бывшему консулу Гнею Домицию Агенобарбу, и тот оправдал оказанное доверие. Битва (ее точная дата не установлена, предполагается, что это было начало 189-го или конец осени 190 г. до н. э.) вошла в историю как одна из наиболее славных побед римлян. О том, какое впечатление произвела она на современников, лучше всего свидетельствуют совершенно фантастичные данные о потерях сторон, приводимые Ливием: погибло до пятидесяти тысяч пехотинцев и три тысячи всадников армии Антиоха, а у римлян – не более трехсот пехотинцев, двадцать четыре всадника и двадцать пять человек союзного войска Эвмена Пергамского (Ливий, ХХХVII, 38–43; 44, 1–2). Так или иначе, но продолжать войну Антиоху было не с чем, и он принял все условия мира, продиктованные ему победителем. Окончательно они были утверждены весной 188 г. до н. э. в городе Апамее и заключались в следующем: Антиох должен был отказаться от всех своих завоеваний в Европе и Малой Азии вплоть до Таврского хребта (большая часть этих земель досталась Пергаму), выплатить пятнадцать тысяч талантов контрибуции и выдать наиболее явных врагов Рима, первым из которых был назван Ганнибал (Полибий, ХХI, 14, 7; Ливий, ХХХVII, 45, 11–18).

Об этом последнем требовании римлян Ганнибал не мог не догадываться и заранее скрылся от возможного преследования. После разгрома Сирии на Средиземноморском Востоке больше не было силы, которая могла бы всерьез угрожать Риму. Вследствие этого Ганнибалу пришлось навсегда распрощаться с планами реванша и спасать свою жизнь, так как даже теперь для римлян он казался слишком опасной фигурой, чтобы оставлять его в покое.

Из отрывочных упоминаний источников его дальнейший путь выглядит так. Еще во время переговоров, последовавших за битвой при Магнезии, он бежал в Армению к царю Артаксию, но там он пробыл недолго, перебравшись на остров Крит, откуда ему тоже пришлось вскоре уехать. Его последним убежищем стала Вифиния, царь которой, Прусий, предоставил ему свое покровительство. Вифиния в то время довольно неудачно воевала с Пергамом, и для Прусия талант его гостя оказался очень кстати – Ганнибал стал его военным советником и полководцем. Он с воодушевлением взялся за любимое дело, утешаясь, вероятно, тем, что сражается с одним из наиболее верных римских союзников. И снова успех был на его стороне, причем способность находить нестандартные решения помогла Ганнибалу одержать победу и в морской битве – по его приказу на палубы вражеских кораблей бросили сосуды с ядовитыми змеями (Корнелий Непот, Ганнибал, 10; Юстин, ХХХII, 4, 6–7).

Римляне не могли оставить эту ситуацию без вмешательства и в 184 г. до н. э. добились заключения мира между Пергамом и Вифинией. На следующий год к Прусию в качестве посла приехал победитель Филиппа V Тит Квинкций Фламинин. О том, как проходил между ними разговор, в источниках говорится по-разному. По рассказу Корнелия Непота, Фламинин открыто потребовал выдачи Ганнибала. Прусий ответил, что не может нарушить законы гостеприимства, но и не помешает римлянам самим захватить карфагенянина (Корнелий Непот, Ганнибал, 12, 2–3). Тит Ливий не решался сказать определенно: то ли Фламинин просто упрекнул Прусия в том, что тот укрывает врага Рима и разжигателя войн, то ли вифинский царь поспешил сам проявить инициативу и в угоду послу выдать ему Ганнибала живым или мертвым (оба варианта представляют Фламинина в более предпочтительном свете). Так или иначе, но Прусий не пытался защитить своего гостя. Дом Ганнибала был окружен вифинскими воинами. Полководец был готов к подобному повороту событий, и в его доме было семь выходов, в том числе и потайные. Однако для Прусия это не было секретом, и все пути к бегству оказались отрезаны. Когда Ганнибалу стало ясно, что выхода нет и через несколько секунд его схватят – вифинцы уже ворвались в дом, – он, не желая сдаваться, принял яд. Судя по всему, к мертвому врагу римляне не проявляли враждебность. Похоронен он был в Либиссе, в каменном саркофаге с лаконичной надписью: «Ганнибал здесь погребен» (Ливий, ХХХIХ, 51; Плутарх, Фламинин, 20; Зонара, 9, 12; Аппиан, Сирия, 11; Корнелий Непот, Ганнибал, 12, 3–5; Орозий, IV, 20, 29).

* * *

Год смерти Ганнибала стал последним и в жизни его прославленного победителя – Публия Корнелия Сципиона Африканского, кончина которого, хоть и наступила гораздо более мирно, тоже отличалась несомненным трагизмом.

Мраморный бюст Публия Корнелия Сципиона Африканского (?). Музей Капитолини, Рим.

Вернувшись из Африки, Сципион отошел от активных дел и несколько лет жил в свое удовольствие. Однако постепенно влияние его самого и его «группировки» в обществе стало неуклонно спадать. Подтверждением этому стала история с римским посольством 195 г. до н. э. в Карфаген, которое против воли Сципиона потребовало выдачи Ганнибала. Чтобы восстановить популярность, надо было воевать, и на следующий год Сципион добился консульства, надеясь на поход в Македонию, но в тот раз все решили миром. Лишенный возможности выделиться на поле боя, он ничего примечательного не мог сделать в мирное время.

В 193 г. до н. э. Сципион возглавлял посольство, призванное решить пограничный спор Карфагена и Нумидии, но так и оставил его открытым, что как раз могло быть выполнением инструкции сената – чтобы сохранить напряженность между соседями. Не ознаменовался видными дипломатическими победами и 192 г. до н. э., когда в Эфесе Сципион беседовал с Ганнибалом.

Однако война с Антиохом стала реальностью и дала новый шанс вернуть свои позиции величайшему полководцу и его семье. Хотя честь победы при Магнезии по праву досталась Гнею Домицию Агенобарбу, именно Сципион формулировал условия мирного договора, утвержденного потом в Апамее и требовавшего выдачи Ганнибала. В 188 г. до н. э. братья Луций и Публий вступили в Рим с блестящим триумфом и невиданно богатой добычей.

Но именно теперь Сципиона Африканского подстерегала опасность, справиться с которой оказалось не легче, чем победить при Заме. Опасность эта исходила от неизбежной политической оппозиции, недовольной успехами влиятельного семейства. Возглавлял ее Марк Порций Катон, человек, ставший наряду со Сципионом символом эпохи. Он родился около 234 г. до н. э. во всаднической семье и сумел на славу повоевать во Второй Пунической войне, пройдя Канны, осаду Сиракуз, освобождение Тарента и битву при Метавре. В 204 г. до н. э. он получил должность квестора в армии Публия Корнелия Сципиона. Тогда-то и зародилась их вражда – Катон позволил себе критиковать начальника, так как, по его мнению, полководец не только неподобающе, «по-царски» держал себя, но и развращал армию своим излишне снисходительным отношением и многочисленными неоправданными подарками (как уже говорилось, дисциплина среди воинов Сципиона действительно была не на высоте). Яростный борец за чистоту нравов и соблюдение морали, непримиримый противник аристократии, Катон сделал блестящую политическую карьеру: в 195 г. до н. э. добился консульства и подавил очередное восстание в Испании, а его участие в битве при Фермопилах во многом определило победу римлян. Способный военный, со своими политическими недругами он расправлялся с помощью судебных преследований, по части ведения которых тоже обнаружил немалый талант. Став по-настоящему влиятельной фигурой, он нашел случай возобновить атаку и на Сципиона Африканского.