Всем стоять на Занзибаре - Джон Браннер

Когда полиция явилась в многоквартирный небоскреб, где они с Роджером делили квартиру с еще одной парой по имени Сью и Тед, она была в дауне.

Двум навестившим ее констеблям совсем не хотелось самим делать свою работу. Приблизительно это они и сказали открывшему дверь Теду, большинство людей ничего иного от них и не ждали. В худшем случае кровожадный фуззивуззи обыскал бы квартиру, забрал бы жильцов, потом пришлось бы платить штраф и аскать по знакомым на дозу. Но констеблей ломало заморачиваться: им хотелось только убедиться, что беременная герла, известная комитету по евгенике и соответствующая описанию в рапорте патрульной машины, не сидит на «ягиноле» и не собирается подарить городу дефективного ребенка.

Мак услышала, как Тед говорит:

– Нет, разумеется, она этого не делает. Не такая уж она дура.

– Надо все-таки взять ее прокатиться, чувак. К доктору, не более того.

Мир был средоточием перекатывающихся эхом красок, по большей части тусклых, – в цветовой гамме дерьма. Мир был средоточием щекочущих запахов, от которых у нее текло из носа и слезились глаза. Мир был средоточием неизвестных опасностей, покрывавших ее кожу ползучими поцелуями невидимых холодных улиток.

После полицейские сообразили, что она, наверное, пыталась спрятаться, но открыла не дверь шкафа. А окно.

На двадцать седьмом этаже над жесткими плитами скучного, мерзкого города под названием Лондон.

Дональда и Сугайгунтунга положили на надувных матрасах у входа в пещеру, служившую одновременно оружейным складом и коммуникационным центром. Спрятанные за выступом скалы, тут стояли телевизор и целая миниатюрная студия радио– и телефонного оборудования. Но включать его следовало осторожно: в отличие от тепла вулкан не в состоянии замаскировать предательские сигналы электронного оборудования.

Ранним утром, когда Дональд очнулся от не принесшей ему отдыха дремы, Сугайгунтунг вертелся и метался на своем матрасе, зубы у него стучали. Встревожившись, Дональд пощупал ему лоб. Кожа у ученого была сухая и горячая, и он пожаловался, что его тошнит.

На его возглас откликнулась девушка в тускло-зеленом походном обмундировании, которая раздела Сугайгунтунга, налепила на него тестовые наклейки с микроорганизмами и измерила температуру.

– Мы это называем тропической лихорадкой, – наконец сказала она. – Все, кто сюда попадает, ею болеют. Она не опасна.

– Разве нельзя ему чего-нибудь дать? – спросил Дональд.

– Тут у нас нет больницы, только походный лазарет, – с оттенком грусти ответила девушка. – Я могу дать ему жаропонижающее и максимальную дозу аскорбиновой кислоты. Но здесь нужен специальный препарат, железистый гидрат хлора с каким-нибудь производным аспирина, а у нас ничего такого нет. Разумеется, я узнаю, нельзя ли получить его из Гонгилунга.

– Долго это продлится?

– Дня три, может, четыре. Но иммунитет потом образуется надолго. – Девушка нисколько не собиралась его щадить. – Иногда на второй день наступает бред.

К тому времени Джога-Джонгу уже сообщили, и вскоре в отверстии пещеры возникло заспанное лицо революционера. Рапорт девушки он выслушал, кивая.

– Укройте его потеплее, следите, чтобы ему было удобно. Пусть как можно больше пьет, – сказал он. – Даже к лучшему, что это случилось именно сейчас. Ему все равно отсюда некуда идти.

К вечеру первого дня Дональд уже жалел, что не привез с собой запас транков. Они бы помогли сейчас сохранять спокойствие. Если верить полевым тестам медсестры – впрочем, он и без них был в этом почти уверен, – лихорадка, терзавшая сейчас Сугайгунтунга, его самого миновала, однако его снедала другая – нетерпение. Джога-Джонг скорее всего это заметил, но даже в убежище среди джунглей у революционера было полно дел, поэтому было уже сильно за полдень, прежде чем, освободившись, он обратился к Дональду с чисто ятакангской вежливостью.

– Вы не привыкли к ожиданию, мистер Хоган, – это сразу видно!

– Сам не знаю, к чему я привык, – вздохнул Дональд. – До недавнего времени я занимался в основном никчемной рутиной, которая до тошноты мне надоела. А потом вдруг меня подхватило и забросило в этот хаос. И происходит тут все в таком темпе, что за десять дней от новой работы меня стало тошнить больше, чем от моей прежней за десять лет.

В дальнем конце прогалины появился, но не посмел подойти один из молодых лейтенантов Джога-Джонга, в руке у него был меч, на острие которого была насажена мертвая змея. Показав рептилию начальнику, он отсалютовал и получил в награду одобрительную улыбку.

– Это была очень ядовитая змея или что-то в таком духе? – рассеянно поинтересовался Дональд.

– Нет, не ядовитая. Напротив, деликатес. Мы не слишком роскошно тут живем.

– Деликатес! – Дональд едва не вскочил на ноги. – Ну, если вы так говорите, наверное… – Он отер лицо, ненавидя липкий серный запах из расщелины вулкана, который, как ему сказали, был сегодня особенно активен и своими испарениями приправлял неподвижный влажный воздух поляны. И ни дуновения ветерка.

– Жизнь у нас тут несколько однообразная, и прошу простить скуку, какую вам приходится тут терпеть, – цветисто извинился Джога-Джонг, и Дональд не смог определить, было это сказано с сарказмом или всерьез. – Я приготовил бы вам какое-нибудь развлечение, может, взял бы вас с собой в небольшую вылазку, но в настоящее время настроения в обществе неподходящие, к тому же не следует рисковать таким ценным человеком, как вы.

Дональд задумался над его словами. Наконец он сказал:

– Вы из-за… из-за настроений в обществе тут застряли?

– Совершенно верно. Предполагалось, что я, сразу как высажусь, начну работать открыто. Мою революцию поддерживают многие среди простых людей, пусть и не среди состоятельных. Оппозиционная партия не имеет в Гонгилунге большого веса, хотя ряд групп – рыбаки, как вы уже знаете, ряд интеллектуалов и в особенности строительные рабочие – на моей стороне. На более отдаленных островах в наших руках администрация целых селений, и я надеялся развернуть масштабную освободительную борьбу и, если потребуется, объявить о независимости и выдержать осаду. К несчастью, заявление об оптимизации вынудило меня отложить эти акции. Конечно, благодаря тому, что сделали вы, ложь будет разоблачена, и последующее затем возмущение народа послужит искрой, которая разожжет пожар революции.

Он говорил так, словно его соображения подкреплялись компьютерным анализом Салманассара. Тут Дональд сообразил, что, возможно, так оно и есть: вашингтонские компьютеры должны были как минимум досконально проанализировать его шансы, прежде чем Государство согласилось на его переброску сюда из Штатов.

– Скажите честно, если правительство Солукарты не вырыло бы себе яму, вы правда начали бы гражданскую войну?

Джога-Джонг пожал плечами.