Золотые земли. Совиная башня - Ульяна Черкасова

– Кто такой этот Ростислав? – запуталась Дара. – Тебя же Стрела замуж позвал.

– Так Стрелу зовут Ростиславом, – засмеялась Веся. – А Стрелой кличут, потому что он метко из лука стреляет, – она посмотрела на сестру внимательно. – Ты не рада нашей свадьбе?

– Не знаю, – призналась Дара. – Знакомство у нас не задалось, да и Ярополк сказал, что Стрелу за мной не он отправил, а княжич Вячеслав, который желает моей смерти.

– Может, ты и права, но теперь-то княжич не посмеет против тебя пойти, раз ты на службу к князю попросилась, верно? А Ростислав не виноват, он лишь приказ княжича выполнял, а сам и меня, и Горицу из пожара спас, а после подальше от Охотников увёл. Он очень заботится обо мне, веришь?

Дара пожала плечами с сомнением, а Веся наклонилась и прошептала:

– Великий князь так на тебя смотрел, у меня аж мурашки по коже забегали. Только я не пойму, почему он тебя знахаркой назвал.

Тогда Дара рассказала о том, как её спасла после пожара Здислава, как нашёл Дедушка, а после, оглядываясь с опасением на Горицу в углу, поведала о невестах лешего и о ребёнке, что нужен был навьему духу для перерождения в новом теле.

– Как же так, – ахнула испуганно Веся, – невинного младенчика лесной нечисти отдать? Дарка, ты же не…

– Конечно, нет, – скривилась Дара. – Я ещё придумаю, как их всех перехитрить, а пока останусь с князем, как того желает Дедушка. Пусть он думает, что всё идёт, как он задумал.

Веся закивала.

– Эх, спросить бы совета у других чародеев, только, боюсь, даже Милош и Стжежимир не знают, как побороть самого Хозяина леса, – она задумалась, помолчала и добавила: – Может, пойти к Пресветлым Братьям? Они должны знать способ оградить себя от навьих духов.

– Не лучшая мысль. Братья не слишком любят ведьм. Но пока лешему нужна моя помощь, он не оставит меня в покое, значит, надо придумать, как разорвать договор, который заключила моя мать.

– Так что мы будем делать? – спросила Веся.

«Мы».

Если Веся решила кому-то помогать, то от неё уже было не избавиться. Стоило отправить её подальше от князей, от надвигающейся войны и тем более подальше от навьих духов, но Дара не могла придумать безопасного места. Где она была бы теперь под надёжной защитой? Только если в боярском доме. Значит, стоило поскорее выдать её замуж за Стрелу. Боярским жёнам не пристало ходить с военным ополчением, Весняну сразу после свадьбы отправили бы домой, где за ней приглядывали бы гридни и служанки.

Но сестра была упряма, и если бы Дара попыталась отговорить её идти в Лисецк и уговаривала бежать, так Веся бы назло сделала всё наоборот. Да и новая её любовь пришлась не к месту. Нужно было вести себя хитрее.

Дара взяла Весю за руку.

– Ты же сама говоришь, что от войны теперь не убежать, да и бегать мне давно надоело. Вместе мы что-нибудь придумаем, а пока доживём до весны.

Как бы она ни старалась спастись, у неё этого не получалось. Князья, волхвы, боги – все они продолжали преследовать Дару, и она вынуждена была принять правила их игры.

Поэтому она осталась.

Рдзения, Совин

Месяц лютый

Младенец был мёртв.

Красный, сморщенный, совсем крошечный, он походил на сказочного уродца куда больше, чем на человеческое дитя. Ежи не смог сдержать отвращения, когда увидел маленькое тельце на белых простынях. Он обрадовался, что Венцеслава снова погрузилась в забытье и не видела родившееся существо. Беспокойно девушка металась на простынях. Лоб её покрылся испариной, тонкие пальцы подрагивали, с губ срывался беспокойный шёпот. Её лихорадило.

Щенсна кружила над своей госпожой, точно утица над утёнком, обтирала кожу влажной тряпицей, поила с ложки настоем, оставленным лойтурским лекарем, гладила по белым волосам, шептала слова утешения, но всего этого Венцеслава, к счастью, тоже не видела.

Ежи то и дело повторял украдкой слова молитвы так тихо, чтобы не могла услышать Здислава. Ведьма сидела у окна, повернувшись ко всем спиной и задрав юбку так, что обнажились опухшие старческие ноги в дырявых вязаных чулках. Она поставила между ног ведро и надолго замолчала.

– Что будем делать дальше? – шёпотом спросил Ежи у Щенсны.

– А откуда ж я знаю? – с бессильной злобой вздохнула служанка. – Лебёдушка моя без чувств, а ребёнок…

Она покосилась с опаской на обёрнутого в шёлковую простыню новорождённого, как если бы никогда не видела мёртвых прежде. Но Ежи понимал Щенсну без слов. Что-то странное и страшное, чужеродное было в бездыханном младенце. Быть может, их пугало общее предчувствие непоправимой беды, что должна была случиться.

Вырванный из чрева матери раньше срока по решению самой матери. Лишённый положенного природой времени, лишённый пресветлого имени, лишённый естественных родов и естественной смерти, он был обречён на новую жизнь, что обещала вдохнуть в него ведьма.

Ежи обернулся на Здиславу. Зачем ей младенец? С трудом верилось, что от тоски, потеряв остальных Воронов, она решила завести внука. Да и разве не нашлось бы беспризорного ребёнка на улицах сгоревшего города? Нет, Здислава желала получить именно ребёнка, что родился мёртвым. Ребёнка, что воскрес благодаря чародейским водам.

Щенсна погладила Венцеславу по лбу.

– Эй, ведьма, дала бы ты госпоже что-нибудь из своих трав, чтобы она с горя не одурела, – попросила она. – А то очнётся, вспомнит обо всём…

– Сколько я ей уфе дала, больфе и несего, – пробурчала Здислава.

В дверь постучали. Ежи вздрогнул, задержал в испуге дыхание.

– Госпожа Венцеслава, – позвал с той стороны девичий голос. – Это пришёл господин Гжегож.

Ежи заметался по комнате, не зная, где найти укрытие.

– Впускай, – хрипло, точно старая ворона, проговорила Здислава.

– Но…

– Не февелись, тогда и не увидит.

Щенсна подошла к двери, неуверенно оглянулась на Ежи, а он прижался к стене всем телом и замер, едва дыша.

Вновь раздался стук.

– Есть кто? – сердито гаркнул глава Тихой стражи.

– Иду, иду, – ответила Щенсна и вновь встретилась глазами с Ежи.

Он громко набрал воздух в грудь и кивнул.

– Давай уже, – не оборачиваясь, велела Здислава.

Служанка натужно запыхтела, поднимая тяжёлый засов.

– Что так долго? – в комнату Гжегож ворвался сердитый, растрёпанный.

Ежи чуть не вскрикнул при его появлении, а глава Тихой стражи уставился на неподвижную Венцеславу.