Доверься мне - Бекка Мак

два моих любимых человека обнимают моего самого любимого, и весь следующий час делаю вид, что не зеленею от зависти, глядя на то, как Гарретт, Адам и один из братьев Эммета кружат Оливию по танцполу.

Она потягивает бокал игристого вина, когда я подхожу к ней.

— Ты выглядишь так, будто тебе нужно принять ванну.

Одна ее темная бровь приподнимается.

— Неужели? Потому что я как раз размышляла над тем, что за последнюю неделю я спала меньше двадцати часов и мне очень нужно подняться наверх и уснуть.

— Сначала тебе определенно нужна ванна.

Она прячет улыбку за своим бокалом, и допивает вино, прежде чем позволяет мне поставить его на место. Я переплетаю наши пальцы и тяну ее за собой по коридору, заталкивая ее в первый открывшийся лифт. Мы едем в тишине, Оливия пытается сдержать улыбку, а я подмигиваю ей в отражении зеркальных стен.

— Откуда ты знаешь, какая комната моя? — спрашивает она, когда я веду ее к двери.

— У меня есть связи.

— Твою связь зовут Кара?

— Хм… — я выхватываю у нее из рук ключ-карту и провожу им по двери. — Что-то похожее, но это не точно.

Еще одно хихиканье. Клянусь, сегодня я живу ради этого.

— Иди снимай платье, — говорю я ей, подталкивая ее в комнату, прежде чем шагнуть в ванную. — Я приготовлю тебе особую ванну Картера Беккета. Очень расслабляющую и все такое.

Я поворачиваю кран в ванне, держа руку в воде, пока она не становится почти обжигающей, как она любит. Я чувствую ее позади себя, когда добавляю в воду немного лавандовой пены, наблюдая, как она, быстро наполняясь, пенится. Я встаю и оборачиваюсь, вижу в дверях Оливию, все еще полностью одетую и наблюдающую за мной.

— Непослушная девчонка, — говорю я, приседая у ее ног. Я беру ее лодыжку в руку, снимая ее черные каблуки один за другим, и улыбаюсь тому, как она становится на три дюйма меньше, и обхватывает руками мои плечи, чтобы удержаться на месте. — Ты же помнишь, что бывает с непослушными девочками?

— Их наказывают, — хитрая улыбка ползет по ее лицу, а глаза блестят. — На твоих коленях или на моих.

Я хрипло смеюсь, встаю, хотя на самом деле я не в настроении ее наказывать. Я не думаю, что Оливия тоже, но это притворяться, снова быть собой — это весело. Когда Оливия будет вместе со мной в следующий раз, я не буду торопиться. Я проведу всю ночь, любя ее, боготворя ее, а утром, ну, ей все еще будет трудно ходить, но я принесу ей завтрак в постель.

Вместо этого я кручу ее в поисках этой изящную молнию.

— Можно?

Ее кожа теплеет.

— Да.

Молния с легкостью скользит, синий атлас спадает, открывая ее молочную кожу, каждый ее дюйм, которой я целовал, помечая любовью, и когда он доходит до округлости ее задницы, я резко вдыхаю.

Я не хочу заходить дальше, но тут я замечаю след, который я оставил на ее коже своим ртом, когда мы занимались любовью в последний раз, прямо на ее талии. Не успеваю я опомниться, как стягиваю бретельки ее платья с рук, как атлас скользит по бедрам и стекает к ее ногам.

Опустившись на колени, я запускаю руки в кружева по обе стороны ее бедер и прижимаюсь губами к маленькому засосу. Оливия легонько вздыхает, ее кремовая кожа покрывается мурашками, когда ее руки находят мои, изо всех сил держась за меня.

— Отпусти, милая, — прошу я, и она делает это, позволяя мне спустить белье с ее ног.

Я хочу стоять перед ней и пить ее, всю ее, ценить каждый дюйм тела, которое я так люблю. Но речь идет о гораздо большем, и я не хочу торопить ее.

Поэтому я беру ее за руку и веду к ванне. Оливия заходит внутрь, погружается в бурлящую воду, а я исчезаю в комнате. Я возвращаюсь через несколько минут, ставлю кружку с дымящимся чаем на край ванны и опускаю колени на плюшевый коврик.

— Я бы хотела, чтобы ты остался, Картер.

— Я тоже, но мы оба знаем, что я не могу. Я отвечаю за жениха сегодня вечером, и на моем телефоне просьба о помощи от Адама с фотографией Кары, стоящей на стуле, Эмметт выглядит так, будто вот-вот поймает ее.

Я откидываю ее волосы на плечо, провожу пальцами по ее коже, касаюсь крошечных веснушек, украшающих ее. Она прекрасна, моя идеальная спутница, словно мы были созданы в одно и то же время, две половинки единого целого, призванные однажды найти и дополнить друг друга.

Я опускаю голову, пытаясь унять боль, которая уже прочно засела в моей груди. Когда я поднимаю взгляд на Оливию, все, что я могу сделать, это изо всех сил сдерживать слезы. — Я знаю, каково это — жить без тебя. Это то, чего я никогда не хотел испытать.

И будь я проклят, если когда-нибудь снова поставлю кого-либо из нас в такое положение.

— Картер, — шепчет Оливия, ее пальцы порхают по моей скуле, пробираются сквозь мои волосы. — Я хочу вернуться домой.

Мое сердце замирает.

— Да?

Она улыбается.

— Да.

Она прикусывает зубами нижнюю губу, прежде чем наклониться вперед и прижать свой рот к моему. Сначала это происходит неуверенно, медленно, как будто она прощупывает почву, и когда мои пальцы погружаются в ее волосы, ее рот в стоне открывается.

Мне требуется все силы, чтобы отстраниться, прижаться губами к ее лбу и встать.

— Увидимся у алтаря, — говорю я ей с улыбкой, и мое сердце замирает от того, как ее лицо сияет, словно солнечный луч.

— Картер, — слышится из ванной робкий голос Оливии, от чего я на пороге оборачиваюсь. — Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, малышка Олли.

ГЛАВА 52

ЧТО ОН ДЕЛАЕТ?

Я надеялась перехватить официанта в коридоре, по очевидным причинам.

Очевидная причина — это то, как голова Кары молниеносно зло поворачивается на стук в дверь, прежде чем она со скрипом открывается. Когда официант заходит, он выглядит примерно так же испуганно, как большинство из нас весь день. Сейчас только полдень.

— Что? — кричит Кара.

— Кажется, это для меня, — в моем смешке нет тревоги. Кроме того, это определенно для меня. Я чувствую его запах.

Я беру поднос с улыбкой и тихим «спасибо», затем пробираюсь в ванную и открываю блюдо.

О, детка, да. Иди к маме. Я могу