Фанфик по Аркейн - Grishocs

Из-за этого приходилось ее брать всегда с собой. Дальше мы познакомились с Майло, он вечно приставал к моей сестре, говорил, зачем мы ее с собой всюду таскаем. Из-за чего, видимо, настолько достал мою сестру, что она поставила ловушку, в которую Майло и попался. Тогда мы долго смеялись от его облитого клеем и перьями вида. Но на этом сестра не остановилась, ловушки стали появляться везде, где Майло мог появиться. Иногда в них попадали случайные прохожие. А иногда страдала и я.

Я пыталась ее вразумить, боролась с ней, но все было бесполезно, она не хотела меня слушать, даже мать с отцом в бессилии опустили свои руки в попытках ее вразумить. А когда я заявила, что хочу пойти в миротворцы, чем, похоже, окончательно порвала все связи с сестрой, мы сильно поссорились. И я перестала ее всюду за собой таскать, от чего мне даже немного, но все же стало легче дышать. Честно говоря, в миротворцы я пошла для того, чтобы защитить свою сестру. Ведь в Пилтовере поползли слухи о неуловимой проказнице Джинкс. На месте ее преступлений оставалась нарисованная мартышка, что являлось излюбленной подписью Паудер.

Как-то в своих шутках она дошла до того, что поменяла большинство дорожных знаков в Пилтовере, чем парализовала город почти на сутки. А громкое ограбление с взрывом, который приравняли чуть ли не к теракту, произошло прямо рядом с академией. Это не доказано, но я точно уверена, что она была там и устроила тот взрыв. Еще она любила бывать на мосту, где установили памятник тому магу. Как говорят некоторые, маг тогда спас много жизней, избавив от страшного монстра, но Джинкс считала иначе, говоря что это монстр тогда спас многих.

Монстром называли того мальчика. И я до сих пор не знаю, что же там произошло на самом деле, а родители и участники тех событий не рассказывают. А всё, что удалось узнать, похоже на пьяные байки. Но Паудер исправно ходит на мост и чистит монстра и разрисовывает мага. Зачем — мне неизвестно, но она его упорно зовёт Рином. Как будто знала того мальчика, но я не помнила, чтобы она вообще знала кого-нибудь из детей шахтёрского посёлка, кроме тех, с которыми была знакома я, а среди них не было никого с именем Рин. Смотря на памятник, она всё время бормочет, что когда-нибудь он придёт и они снова будут вместе. В такие моменты у меня пробегали мурашки по спине и вспоминался тот сон.

Щелк. Щелк.

— Вай, просыпайся. Ты опять думаешь о сестре? — спросила меня Кейтлин.

Мы находились в патрулировании на закреплённом за нашей двойкой участке на сегодня. Наш маршрут пролегает мимо моста, на котором произошли те мрачные события, о которых я так много думаю в последнее время. И где было подписано мирное соглашение между двумя городами. Кто называл мост надежд, кто скорби, а кто и проклятием обоих городов.

— Да я в порядке. — говорю я, тряхнув головой, выкидывая мысли о сестре. В чём-то Кейт права, уж больно часто мои мысли скатываются на неё в последнее время. — А чего ты решила, что я думаю о сестре?

— Когда у тебя такое выражение лица, то это явный знак, что ты думаешь о ней. Что она опять натворила? — спросила Кейт.

— С чего ты решила, что она что-то натворила? — возмутилась я.

— Да по тебе всё видно. Давай выкладывай, обещаю, что никому не расскажу. Ну ты меня знаешь. — говорит Кейт.

— Ладно. Но только никому, ни одной живой душе. Ясно? — Кейт показала, как закрывает рот на замок, а ключи выкидывает. — В общем, она стёрла Экко память за последний месяц. — сказала я под её требовательным взглядом.

Не встречайся мы с ней уже полгода, то она бы никогда не услышала бы от меня правду про сестру. Но она каким-то образом влезла мне в душу. Слово за словом, и вот мы уже кувыркаемся в постели. Так и вспоминается наша первая встреча в стенах академии, где я старалась доказать, что достойна носить мундир, парочке зазнавшихся пилтошек. Она тогда заступилась, хотя могла и не влезать в мои разборки. А там слово за словом, грубость за грубость, и мы уже стараемся быть ближе друг к другу. Иногда мне казалось, что она понимает меня лучше, чем кто-либо другой. Вот только надо от матери как-то это скрыть, а то и так ноет на тему внуков. От Джинкс она их уже не ждёт, так как её будет трудно отдать замуж. Да и кто возьмёт в жёны сумасшедшую, за которой нужен глаз да глаз, и есть немаленький шанс быть взорванным или простреленным за грубое слово. Вот и насела мать на меня с этой темой насчёт внуков. Я правда не знаю, как ей сказать, что мы с Кейт встречаемся и внуков от меня она не дождётся.

— Да ладно. И как это случилось? — интересуется Кейт.

— Они с Экко собирали какую-то установку к празднику. Ну и, видимо, Паудер пошутила в своей манере, то ли затолкала его туда, то ли ещё что, но он выбежал из её убежища как умалишённый, а когда понял, какое сегодня число, то и обвинил во всём мою сестру. Ну та отнекиваться не стала, да и по виду ей было всё равно. — рассказала я всё, что знала.

— А когда это было? — спросила Кейт.

— Да пару дней назад, а что? — интересуюсь я у задумавшейся о чем-то Кейт.

— Да профессор Хеймердингер пропал где-то в это же время. — сказала задумавшаяся Кейт.

— Не думаешь ли ты, что моя сестра его убила, а Экко стёрла память? Она вроде еще никого не убивала. — говорю я, а сама прикидываю, смогла ли она такое провернуть и выходило что могла.

— Я ее ни в чем не обвиняю. — говорит Кейт. — Но может она что-нибудь знает? Спроси у нее.

— Как я ее спрошу, мы с ней не разговариваем. Как я заявила, что хочу стать миротворцем, так она прекратила со мной почти всякое общение. Мы даже привет, пока не говорим. — раздраженно говорю я.

Мы подошли к мосту, по маршруту мы должны на него зайти и на середине встретить другой патруль, а потом развернуться и уйти обратно в Пилтовер. Вступив на мост, нас обогнал мужчина, он был одет в черный плащ с накинутым на голову капюшоном, и на его спине был серебристый рисунок, но черный объемный рюкзак, висящий на его спине, мешал его рассмотреть. При его ходьбе