Правда о деле Гарри Квеберта - Жоэль Диккер

— Да, Гарри. Но почему вы мне ничего не сказали?

— Я хотел! И я бы сказал, если бы не эти утечки в связи с вашей книгой. Я решил, что вы злоупотребили моим доверием. Я злился на вас. Я даже, помнится, хотел, чтобы ваша книга провалилась: я знал, что после прокола с матерью вас перестанут воспринимать всерьез. Да, я хотел, чтобы вторая ваша книга обернулась провалом. Как и моя, вообще говоря.

Мы помолчали.

— Мне очень жаль, Маркус. Жаль всего. Вы, наверно, так во мне разочаровались…

— Нет.

— Разочаровались, я знаю. Вы на меня возлагали столько надежд. А я всю свою жизнь построил на лжи!

— Я всегда восхищался вами таким, какой вы есть, Гарри. А написали вы эту книгу или нет — какая разница! Вы человек, который многому научил меня в жизни. А этого никто не отнимет.

— Нет, Маркус. Вы никогда не сможете относиться ко мне как раньше! И сами это знаете. Я всего лишь один большой обман! Я самозванец! Потому-то я и говорил, что мы больше не сможем быть друзьями: все кончено. Все кончено, Маркус. Вы становитесь великолепным писателем, а я больше никто. Вы — настоящий писатель, а я им никогда не был. Вы боролись за свою книгу, боролись за то, чтобы вновь обрести вдохновение, вы преодолели препятствие! А я, оказавшись в такой же ситуации, предал.

— Гарри, я…

— Такова жизнь, Маркус. И вы знаете, что я прав. Вы теперь не сможете смотреть мне в глаза. А я, глядя на вас, никогда не смогу избавиться от жгучей, разрушительной зависти, потому что вы победили там, где я потерпел поражение.

Он прижал меня к себе.

— Гарри, — прошептал я. — Я не хочу вас терять.

— Вы прекрасно справитесь, Маркус. Вы стали отличным парнем. И отличным писателем. Вы прекрасно разберетесь сами! Я знаю. Теперь наши пути расходятся навсегда. Это называется судьба. Мне не судьба была стать великим писателем. Я все-таки попытался ее переломить: украл книгу, тридцать лет лгал. Но судьбу не обманешь, в конце концов она всегда восторжествует.

— Гарри…

— А вам, Маркус, с самого начала было суждено стать писателем. Это ваша судьба, и я всегда это знал. И всегда знал, что когда-нибудь настанет момент, который мы переживаем сейчас.

— Вы всегда будете моим другом, Гарри.

— Маркус, допишите свою книгу. Закончите эту книгу обо мне! Теперь вы все знаете, расскажите всем правду. Правда всех нас освободит. Напишите правду о деле Гарри Квеберта. Избавьте меня от зла, которое мучит меня уже тридцать лет. Это последняя моя просьба.

— Но как? Я же не могу отменить прошлое.

— Да, но вы можете изменить настоящее. Это во власти писателей. Рай писателей, помните? Я знаю, у вас получится.

— Гарри, я вырос только благодаря вам! Вы сделали меня тем, кто я есть!

— Это иллюзия, Маркус, я ничего не сделал. Вы выросли сами, вы смогли.

— Нет! Неправда! Я следовал вашим советам! Следовал тридцати одному вашему совету! Только так я написал свою первую книгу! И следующую! И все остальное! Тридцать один ваш совет, Гарри! Помните?

Он печально улыбнулся:

— Еще бы я не помнил, Маркус.

Берроуз, Рождество 1999 года

— С Рождеством, Маркус!

— Подарок? Спасибо, Гарри. А что это?

— Откройте. Это мини-дисковый плеер. Вроде бы последнее слово техники. Вы тут все время записываете, что я говорю, а потом теряете свои записи, и мне приходится повторять. Я решил, что так вы сможете все записывать на плеер.

— Отлично. Давайте.

— Что давать?

— Дайте мне первый совет. Я буду тщательно записывать все ваши советы.

— Ладно. И какие вам дать советы?

— Не знаю… советы для писателей. И для боксеров. И вообще для людей.

— Всё сразу? Ну хорошо. И сколько вам нужно советов?

— По крайней мере сто!

— Сто? Нет уж, мне надо что-то придержать для себя, чтобы было чему вас учить потом.

— Вам всегда будет чему меня научить. Вы же великий Гарри Квеберт.

— Я вам дам тридцать один совет. Буду давать их в ближайшие годы. А не все сразу.

— Почему тридцать один?

— Потому что тридцать один год — важный возраст. В десять лет вы формируетесь как ребенок. В двадцать — как взрослый. В тридцать вы станете мужчиной, или не станете. Тридцать один год означает, что вы перешли черту. Каким вы будете в тридцать один год, как вы думаете?

— Таким же, как вы.

— Ну не надо говорить глупости. Лучше включайте плеер и записывайте. Я вам буду давать советы в обратном порядке. Совет номер тридцать один. Это будет совет про книги. Ну вот, номер тридцать один: самое главное, Маркус, это первая глава. Если она читателям не понравится, остальное они читать не будут. С чего вы думаете начать свою книгу?

— Не знаю, Гарри. Думаете, у меня когда-нибудь получится?

— Что?

— Написать книгу.

— Я в этом уверен.

* * *

Он пристально посмотрел на меня и улыбнулся:

— Вам скоро исполнится тридцать один год, Маркус. И смотрите, у вас получилось: вы стали великолепным, великолепным человеком. Стать Великолепным — это ерунда, а вот стать великолепным человеком — это результат вашей долгой и славной борьбы с самим собой. Я вами очень горжусь.

Он надел куртку и повязал шарф.

— Куда вы, Гарри?

— Теперь мне надо идти.

— Не уходите! Останьтесь!

— Не могу…

— Останьтесь, Гарри! Побудьте со мной еще немного!

— Не могу.

— Я не могу вас потерять!

— До свидания, Маркус. Встреча с вами была самой прекрасной встречей в моей жизни.

— Куда вы?

— Мне нужно где-то ждать Нолу.

Он еще раз крепко обнял меня:

— Найдите любовь, Маркус. Любовь наполняет жизнь смыслом. Когда любишь, становишься сильнее! Выше. Идешь дальше.

— Гарри! Не бросайте меня!

— До свидания, Маркус.

Он ушел. Он оставил дверь открытой, и я долго ее не закрывал. Потому что тогда я в последний раз видел своего учителя и друга Гарри Квеберта.

Май 2002 года, финал университетского чемпионата по боксу

— Готовы, Маркус? Через три минуты выходим на ринг.

— Гарри, мне страшно.

— Я и не сомневался. Тем лучше: когда не страшно, ни за что не победить. Помните, боксировать — это как писать книгу… Не забыли? Глава первая, глава вторая…