Темный лес - Лю Цысинь

Когда к вечеру заседание окончилось, председательница поселкового комитета отправилась к Ло Цзи, чтобы сообщить ему о решении совета. Она несколько раз безрезультатно нажимала кнопку звонка, а потом толкнула незапертую дверь и чуть было не задохнулась от ужасной вони алкоголя, табачного дыма и пота. Она заметила, что стены оснастили городскими информационными панелями, на которых можно было вызвать окошко простым нажатием пальца. На панелях светилось множество изображений, большинство из них сложные наборы данных и графики. Самый большой экран показывал замершую в космосе сферу: звездно-водородную бомбу в оболочке из масляной пленки. Прозрачная обшивка, внутри которой находилась хорошо видимая бомба, напомнила директору о шариках, которыми в ее время любили играть дети. Бомба медленно вращалась. На одном из полюсов слегка выдавался ионный двигатель. На обшивке сферы отражалось крохотное солнце. Многочисленные светящиеся экраны превращали комнату в огромный аляповатый ящик. Хозяин погасил лампы, и единственным источником света служили экраны. Все мельтешило и сливалось перед глазами, так что трудно было понять, где картинка, а где реальная вещь.

Когда глаза посетительницы приспособились к освещению, она увидела, что комната выглядит как берлога наркомана. По засыпанному окурками полу катались бутылки. Повсюду, как на свалке, валялись присыпанные пеплом охапки одежды. В конце концов она обнаружила Ло Цзи. Тот свернулся клубочком в углу — темный ком на фоне светящихся панелей, никому не нужный, как отброшенная в сторону засохшая ветвь. Она сначала подумала, что Отвернувшийся спит, но заметила, что тот не отрывает невидящего взгляда от груд мусора на полу. Глаза его покраснели и вспухли, лицо осунулось, тело исхудало — похоже, он не мог даже самостоятельно встать. Заслышав шаги директора, он поприветствовал ее, медленно повернулся и кивнул, дав понять, что еще жив. Но он тонул в океане боли, два столетия копившейся в его душе.

Председательница не проявила ни малейшего снисхождения к человеку, выжатому до последней капли. Как и многие проснувшиеся, она верила, что, каким бы темным ни казался мир, где-то на небесах есть высшее правосудие. Ло Цзи сначала подтвердил эту веру, а потом жестоко растоптал. Разочарование в Отвернувшемся перешло в стыд, а затем в ярость. Она холодно объявила решение собрания.

Ло Цзи снова кивнул, а затем воспаленным горлом прохрипел:

— Я уеду завтра. Мне пора. Если я сделал что-то не так, прошу прощения.

Председательница лишь через два дня узнала, что означали его последние слова.

Ло Цзи фактически собирался уйти из поселка этим же вечером. Проводив председательницу взглядом, он неуверенно поднялся на ноги и поплелся в спальню за дорожной сумкой, в которую уже начал складывать вещи. Среди них была небольшая лопата с короткой ручкой — он нашел ее в подсобном помещении. Треугольная ручка лопаты торчала из сумки. Затем он поднял с пола замусоленный пиджак, надел его и вышел из квартиры. За его спиной продолжали мерцать информационные панели.

Коридор был пуст, но на лестничной площадке он встретил подростка, по-видимому, возвращавшегося из школы. Тот хмуро уставился на выходящего из здания Отвернувшегося. Оказавшись снаружи, Ло Цзи понял, что идет дождь, но возвращаться за зонтиком не хотелось.

Он не пошел к своей машине, чтобы не привлекать особого внимания охранников. Вместо этого он зашагал по улице и вскоре, никого не встретив, оставил поселок позади. Ло Цзи прошел сквозь окружавшую Новую Жизнь-5 лесополосу и выбрался в пустыню. Моросящий дождь казался парой прохладных рук, нежно ласкающих его лицо. Сумеречный туман, застлавший небо и землю, напоминал ему о белизне традиционной китайской живописи. Ло Цзи вообразил себя среди этого пустого пространства, как на той картине, которую оставила ему Чжуан Янь.

Он дошел до автотрассы и через несколько минут остановил попутную машину. Его тепло поприветствовала семья из трех человек — проснувшиеся, едущие в старый город. Молодая мать и маленький мальчик вдвоем втиснулись в кресло рядом с отцом-водителем; между ними шел негромкий разговор. Порой мальчик утыкался головой в грудь матери, и тогда все трое весело смеялись. Ло Цзи любовался очаровательной картиной, но их беседу заглушала музыка XX века, льющаяся из динамиков. Он слушал песни одну за другой. После «Катюши» и «Калинки» ему страстно захотелось услышать «Тонкую рябину». Двести лет назад он пел ее девушке своей мечты, забравшись на поселковую сцену — а позже вместе с Чжуан Янь в саду Эдема, на берегу озера, в котором отражались заснеженные горы.

А потом фары встречного автомобиля осветили заднее сиденье в тот самый момент, когда мальчик невзначай оглянулся. Тогда он обернулся полностью, уставился на Ло Цзи и воскликнул:

— Эй, посмотрите, он похож на Отвернувшегося!

Родители мальца начали присматриваться к попутчику, и Ло Цзи признался, что он и есть Отвернувшийся.

И в ту же секунду зазвучала мелодия «Тонкой рябины».

Машина остановилась.

— Вылезайте! — бесстрастно произнес глава семейства. Мать с сыном наблюдали за ним взглядами такими же холодными, как моросящий за окном осенний дождь.

Ло Цзи не шевельнулся. Он хотел дослушать песню до конца.

— Пожалуйста, выйдите из машины, — повторил водитель. В его глазах читалось: «Вы не способны спасти мир, и это не ваша вина; но дать планете надежду, а потом ее разрушить — непростительный грех».

Ло Цзи был вынужден покинуть автомобиль. Вслед ему выкинули его дорожную сумку. Отвернувшийся дернулся было побежать за машиной, чтобы услышать хоть еще несколько тактов «Тонкой рябины», но успел лишь сделать несколько шагов, прежде чем песня угасла в сыром ночном сумраке.

Он теперь стоял недалеко от старого города. Вдали темнели дряхлые высотки. Редкие огоньки их жилых квартир казались глазами, уставшими от одиночества. Ло Цзи набрел на автобусную остановку и почти час сидел на скамейке, прячась от дождя, пока наконец не подъехал автоматический автобус, идущий в нужном направлении. В автобусе почти не было пассажиров — лишь шесть или семь человек, по виду местные проснувшиеся. Они сидели, молча уставившись в темноту за окнами. Где-то через час кто-то узнал Отвернувшегося, и пассажиры в один голос потребовали, чтобы он вышел. Ло Цзи пытался объяснить, что он уплатил за проезд и имеет право остаться, но один седой старик достал из кармана пару монет — редкость в эти дни — и швырнул в Отвернувшегося. Пришлось сойти.

Когда автобус уже тронулся, кто-то высунулся из окна и спросил:

— Отвернувшийся, зачем тебе лопата?

— Чтобы выкопать себе могилу, — ответил Ло Цзи. Пассажиры автобуса рассмеялись.

Никто не догадывался, что он сказал правду.

Дождь и не думал прекращаться. На попутные автомобили надеяться не приходилось, но, к счастью, Ло Цзи уже приближался к конечной точке своего маршрута. Он закинул сумку за спину и зашагал вперед, а через полчаса свернул с асфальтированной дороги на тропинку. Здесь, вдали от уличных фонарей, было очень темно. Отвернувшийся выудил из сумки фонарик и стал освещать себе путь. Вскоре идти стало труднее; в промокших ботинках хлюпала вода. То и дело он поскальзывался и падал в грязь; наконец, достал лопату, чтобы опираться на нее, как на посох. Впереди не было ничего, кроме тумана и дождя, но Ло Цзи знал, что движется в нужную сторону.