Император Мэйдзи и его Япония - Александр Мещеряков

И японцы, и русские больше думали о войне, чем о мире. Однако на стороне японцев находился трезвый расчет. Будущий герой русско-японской войны Д. И. Гурко посетил Японию и пришел к выводу о высокой боеспособности тамошней армии. Он и двое его коллег решили донести это мнение до российской общественности. Один из них лишился из-за своего выступления должности, публикацию серии статей второго остановил военный министр Куропаткин, рукопись статьи самого Гурко редакция «Русского инвалида» возвратила с пометкой того же Куропаткина: «Изобразил пугало, а не японскую армию»[281]. Японский переводчик, работавший в немецком посольстве, с удовлетворением подводил промежуточные итоги совместной военной операции: «В Китае мы поняли, что можем противостоять России. Нет и нужды страшиться Тройственного союза»[282]. Довольно неожиданное заявление для представителя страны-союзника.

В мае Министерство двора пожаловало Фукудзава Юкити огромную сумму в 50 тысяч иен за заслуги в деле образование. Его предварительно запросили, согласится ли он принять эту сумму, и мэтр ответил утвердительно. Однако кое-кто помнил, что когда-то он писал: Небо создает всех людей равными. Поэтому многие находили странным, что он согласился принять дар от супераристократического учреждения. Фукудзава перевел деньги на счет основанного им института Кэйо, но это не меняло дела. Ведь раньше Фукудзава категорически отказывался от сотрудничества с правительственными организациями. То, что теперь он принял дар, могло означать только одно: нынешняя политика государства его вполне устраивала.

Министерство двора награждало, Министерство внутренних дел запрещало. Принятый в марте новый закон об общественном порядке запрещал профсоюзы и забастовки сельскохозяйственных рабочих, он запрещал участие в политической деятельности военным, полицейским, синтоистским и буддийским священникам, учителям и их ученикам, женщинам. Запретительному восторгу не было предела, и в мае министерство запретило совместные купания в бане лицам мужского и женского пола старше 12 лет. Обычай, вызывавший раздраженные упреки в «варварстве», которые адресовали японцам европейцы, окончательно уходил в прошлое.

В этом году четырехлетнее обязательное обучение наконец-то стало бесплатным. Но за свои деньги государство хотело учить тому, что оно само считало нужным. В учебниках морали для младшей школы произошли очередные изменения – там появилась серия биографий тех деятелей прошлого, которые более всего соответствовали потребностям дня. Императоров там было два – Дзимму и Нинтоку. Древних придворных – тоже два: Вакэ-но Киёмаро (733–799) и Сугавара-но Митидзанэ (845–903). Вакэ-но Киёмаро изобличил монаха Докё, который пытался свергнуть правящую династию, а Сугавара-но Митидзанэ почитался по всей Японии в качестве покровителя образования. Он был известен прежде всего как знаток китайской классики, но и в нынешних японских школах пришелся ко двору. Юных учеников ожидало немалое новшество, поскольку в учебнике теперь присутствовали и женщины: Мурасаки Сикибу, автор знаменитого средневекового романа «Повесть о Гэндзи», и Сэйсё Ацуко – жена самурая Яманоути Кадзутоё (1546–1605), в трудную минуту спасшая мужа от неминуемой гибели. Но больше всего в этом списке официальных героев насчитывалось мыслителей периода Токугава. Это и Кайбара Экикэн (1630–1714) – популяризатор конфуцианства, делавший упор на категориях долга и верности. Это и комментатор классических конфуцианских текстов и моралист Ито Дзинсай (1627–1705). Это и Хосои Хэйсю (1728–1801), который особенно подчеркивал важность отношений между супругами, а не между отцом и сыном, как то было принято в ортодоксальном конфуцианстве. Его проповедь скромности, экономии и самоограничения была для правителей времени Мэйдзи особенно привлекательной, поскольку они полагали, что все ресурсы должны идти не на личное, а на государственное потребление. К конфуцианским мыслителям времени Токугава принадлежали также Накаэ Тодзю (1608–1684), Ватанабэ Кадзан (1793–1841) и Кумадзава Бандзан (1619–1691). Последние два были известны своими нападками на иностранцев. Ватанабэ славился также как художник.

Статуя Киндзиро перед входом в книжный магазин «Яэсу»

Воинские доблести персонифицировались тремя фигурами. Кусуноки Масасигэ являл собой пример верноподданничества. Жизнь Тоётоми Хидэёси представала как пример низкородного крестьянина, который благодаря своему трудолюбию и силе воли поднялся на самые вершины власти. Особенно ценно было то, что он ходил с завоевательными походами в Корею. Като Киёмаса (1562–1611) был вассалом Токугава и военачальником. К числу его геройских деяний относится и экспедиция на Корейский полуостров, и участие в битве Сэкигахара на стороне Иэясу.

В учебнике был представлен и Ниномия Сонтоку (1787–1855), более известный школьникам по своему детскому имени Киндзиро. Он много сделал для усовершенствования методов ведения сельского хозяйства. Его бронзовую статую поставили едва ли не в каждой школе: маленький мальчик со связкой хвороста на спине и раскрытой книжкой в правой руке. Считалось, что, отправляясь в горы за хворостом, он читал книжки прямо на ходу. Киндзиро был самым популярным героем учебников «для маленьких». Ниномия занимался крестьянским трудом, большинство учеников эпохи Мэйдзи были крестьянскими детьми. Мальчик Киндзиро вносил свой вклад в создание истинно «народного» государства.

Ученики занимались изучением биографий и 13 западных деятелей. Среди них было трое американцев (Абрахам Линкольн, Бенджамин Франклин, Джордж Вашингтон), семеро англичан. Это и адмирал Нельсон, и Исаак Ньютон, и придумавший противооспенную прививку врач Эдвард Дженнер (1749–1823), и отличившаяся во время Крымской войны медсестра Флоренс Найтингэйл (1820–1910). Кроме того, в программу входили Сократ и Христофор Колумб. Жизнь Франклина трактовалась как пример служения обществу, образованию и науке. Линкольн представал в качестве образца прилежания, честности и доброты.

Примечательно, что Запад был представлен по преимуществу англичанами и американцами. Англия была в то время самым надежным союзником Японии. Усилия английской миссии во время бурных событий, приведших к реставрации императорской власти, оказались вознаграждены. И хотя японская конституция взяла за образец прусскую, хотя немцы внесли большой вклад в высшее образование и медицину, в школьную программу они не попали. Это и понятно – ведь именно Вильгельм II первым заговорил о «желтой опасности». Натянутые отношения с Россией также не давали шансов для русских попасть в японские учебники.

Текст учебников дополнялся визуальным рядом. В этом году на дворцовой площади был воздвигнут гигантский памятник Кусуноки Масасигэ. В качестве скульптуров выступали преподаватели Токийской художественной школы. Они работали под руководством Окакура Какудзо. В Киото на могиле Хидэёси тоже воздвигли монумент.