Хранители Кодекса Люцифера - Рихард Дюбель

Слегка дернувшись, рыцарь пришел в движение и стал медленно объезжать крышку шкатулки по кругу, сопровождаемый жужжанием и щелканьем механизма. Когда он закончил половину круга, перед ним что-то рывком поднялось – дракон. Рыцарь бросился на него – все выглядело так, как будто бы он пронзил чудовище своим копьем и оно снова убралось назад, в свое убежище. Рыцарем был святой Георг, который победил дракона. Зачем кто-то счел необходимым воплотить эту незамысловатую историю в механической игрушке, определенно стоившей целого состояния, Александра так и не поняла.

И тут вдруг дракон снова взлетел вверх, не успел рыцарь сделать и нескольких шагов. Его свернувшееся змеиное тело, щелкнув, выпрямилось, и он бросился на святого из-за спины; после этого они вместе опустились в недра механизма. Несколько мучительных мгновений механизм продолжал работать, но фигурки больше не появились. При желании можно было услышать в этой работе звук, с которым зубы разрывают рыцаря и его лошадь. Наконец жужжание стихло, пружина сработала в последний раз и рыцарь снова появился на том месте, где он стоял в самом начале. Александра пристально смотрела на это произведение искусства. Ее сердце все еще колотилось от неожиданности, с которой легенда о святом утратила свой прежний смысл и превратилась в катастрофу.

– Эта комната принадлежала одной из моих сестер, – раздался хриплый голос у двери. Александра обернулась. Она чуть было не отскочила назад при взгляде на белую фигуру. Девушка испуганно ахнула. Белое лицо под белокурыми волосами выглядело гротескно; губы на нем казались кровавым отпечатком. Однако затем она увидела гармоничность черт лица, заглянула в изумрудные глаза, и гротеск превратился в нечто, что было все еще необычным, но в то же время прекрасным. На мгновение Александра почувствовала себя обыкновенной, грязной и отвратительной. – Я посчитала, что она вполне подойдет вам.

– Она прекрасна, – ответила Александра, погрешив против истины. Она сделала книксен. – Я Александра Хлесль.

Женщина в белом кивнула.

– Наш общий друг Геник предупреждал о твоем приезде.

– Для меня большая честь находиться в гостях у жены рейхсканцлера.

Хозяйка Пернштейна, казалось, не услышала Александру. Ее взгляд путешествовал по комнате. Александра спросила себя, как ей следует реагировать на такое доверительное обращение. Оно не было подобающим – но кто она такая, чтобы указывать жене самого могущественного чиновника в империи, что ей подобает, а что – нет? Девушка решила не забивать себе этим голову.

– Ваша сестра здесь больше не живет?

Александра ждала ответа. Глаза хозяйки замка сузились. На мгновение Александра, очевидно, стала для нее совершенно незначительной.

– Я уже давно не бывала здесь, – ответила та наконец.

У Александры возникло ощущение надвигающейся катастрофы. Она нервно сглотнула. Если бы с комнатой была связана какая-то темная тайна из прошлого, это полностью соответствовало бы атмосфере помещения.

– Госпожа фон Лобкович!

Зеленые глаза переместились на Александру.

– Нашу семью разбросало по всему свету.

– Вы тоже, собственно говоря, живете не здесь, а в Праге, – заметила Александра и выругала себя за то, что опять начала свои вечные расспросы. Ей очень хотелось, чтобы ее оставили в одиночестве. Комната, при всей ее душной атмосфере, была определенно предпочтительнее присутствия ожившей алебастровой статуи с кровавым ртом и ледяными глазами.

– Да, – согласилась хозяйка. Белое лицо было неподвижно. – Это моя другая жизнь.

– Я видела вас один или два раза во время процессий. Издалека. С вашим мужем, рейхсканцлером. Вы, естественно, меня не видели. Я хочу сказать… – Александра поняла, что снова начала болтать. Она откашлялась и, опустив глаза, уставилась в пол. Она чувствовала себя маленькой девочкой.

– Это твоя одежда?

– Да.

Хозяйка замка бросила на нее косой взгляд, и Александра попыталась убедить себя, что он не содержал вопроса о том, что Генрих мог найти в ней. Щеки девушки запылали.

– Мы так неожиданно уехали.

– Геник не слишком поторопился? Он иногда так нетерпелив.

Александра попыталась поверить в то, что фраза была преднамеренно лукавой: две женщины, которые беседуют о мужчине и при этом не обходятся без непременного подмигивания. Они были знакомы с этой женщиной всего несколько мгновений, и тот факт, что Поликсена фон Лобкович с такой интимной интонацией говорит о ее возлюбленном, снова заставил Александру почувствовать, что ее только что обидели. Она не знала, как должна отвечать на это.

Хозяйка Пернштейна взяла смятую одежду и небрежно сбросила ее на пол. Затем она открыла сундук и кивнула Александре, дав знак приблизиться. Сундук был доверху набит платьями. Александра увидела сверкающие вышитыми драгоценностями одежды, текучие радужные переливы дорогого шелка.

– Выбери какое-нибудь.

Платье развернулось в руках Александры с тихим шелестом чешуи ящерицы. У девушки возникло ощущение, будто она держит в руках змею – захватывающе прекрасную, но от этого не менее смертоносную гадюку. Она глубоко вдохнула, и запах материи, слишком долго пролежавшей в сундуке, проник в ее горло. Одежда была ослепительно-белой, другой цвет появлялся только в нескольких местах, там, где находились прорези, сквозь которые просвечивала подкладка; драгоценности тоже не были белыми. И подкладка, и драгоценности были красные, что делало их похожими на открытые раны и капли крови, оставленные на одежде ангела. Белые руки снова забрали у нее платье.

– Нет, не годится. Возьми вот это.

В сундуке было с полдюжины платьев, все аккуратно сложенные, одно дороже другого. Красота нарядов была так же велика, как и отвращение, с которым Александра вынимала их одно за другим. Все они были белого цвета, и единственным дополнительным цветом был красный. Именно в красном цвете были выполнены накладные вышивки, нашитые украшения, специально выставленная в прорези подкладка. Большая часть платьев была сшита из дорогого шелка, который на ощупь казался таким же холодным, как кожа дракона. Не могло быть никаких сомнений в том, что вся эта одежда принадлежала Поликсене фон Лобкович. Александра догадывалась, что она должна чувствовать себя польщенной, но то, как ей предлагали одежду, заставляло девушку ощущать себя пониженной в статусе, человеком для которого и поношенная одежда достаточно хороша.

– Вот это. Надень его.

Александра хотела возразить, но прикусила язык. Она нерешительно огляделась. В комнате не было никакой ширмы, за которую она могла бы зайти. Она посмотрела в зеленые глаза хозяйки, ища помощи. Поликсена фон Лобкович улыбнулась, затем развернулась и вышла из комнаты. Александра, дрожа всем телом, осталась стоять на месте с платьем в высоко поднятых руках. Выражение глаз, улыбка и само промедление, предшествовавшие уходу хозяйки замка, будто послали Александре сообщение. Сообщение это гласило: «Я подумала, что тебе понравилось бы раздеться передо мной». Самое страшное заключалось в том, что в течение нескольких секунд, пока Александра тонула в изумрудных глазах, это почти соответствовало истине.