Главный противник. Тайная история последних лет противостояния ЦРУ и КГБ - Джеймс Райзен

— Мы тут сидим в КГБ и смотрим Си-эн-эн, как, наверное, и вы, Милтон, делали это в Лэнгли, и видим, как Ельцин выходит из здания парламента и взбирается на танк. Но мы видим, что танковые орудия развернуты не в том направлении, они больше уже не направлены на здание парламента. Потом на экране появляется отдыхающий президент Буш и заявляет, что путчи иногда проваливаются. К этому времени на Дзержинке уже вовсю шушукаются, что ЦРУ знает лучше КГБ, что происходит здесь, в Москве. У меня даже было сообщение, что президент Буш позвонил Борису Ельцину в момент, когда тот был окружен танками, и посоветовал ему держаться! И мы просто включили свои телефоны и разъехались по домам и дачам.

Москва. 18 сентября 1991 года

Тщеславие имеет пределы, решил Шебаршин, после того как менее одного месяца пробыл заместителем у председателя-реформатора Вадима Бакатина. В среду, 18 сентября, он подал рапорт об отставке, и в пятницу по нему было принято решение. Он прослужил в КГБ почти 30 лет и теперь отправлялся на дачу, чтобы понять значение происшедшего. На это уйдет несколько лет, а потом он начнет писать об этом.

Москва. Октябрь 1991 года

На этот раз штаб-квартире не пришлось подстегивать Дэвида Ролфа. Он сам решил воспользоваться революционной атмосферой в Москве и развернуть агрессивную вербовочную кампанию. В неразберихе, последовавшей за крахом путча, слежка в Москве практически прекратилась. Впервые с момента начала холодной войны работники ЦРУ могли ходить и ездить по Москве, встречаться с русскими чиновниками, не опасаясь разоблачения и ареста. Москва перестала быть «закрытой» зоной.

Еще пять месяцев назад работники ЦРУ опасались магической возможности КГБ вести за ними всеобъемлющую, так называемую ультраконспиративную слежку. Теперь работники ЦРУ в Москве, подготовленные по полной программе (включая «палки и кирпичи», тайники, сигналы мелом на стенах, кратковременные радиопередачи), могли просто позвонить своему русскому контактеру и пригласить его на ланч.

Московская резидентура составила список советских и российских чиновников, на которых стоило тратить время и силы, и начала обзванивать их, чтобы выявить тех, кто был заинтересован во встречах. Это была рутинная работа с контактерами, какой занимаются дипломаты по всему миру, но раньше это было недоступно ЦРУ в Москве. И это принесло результаты. Оперативные работники отметили, что после провала путча московские чиновники охотно шли на контакт, высказывали свои оценки и мнения, которые, как они считали, стоило довести до Вашингтона, особенно если с этим было связано бесплатное угощение в ресторане.

Кончина Советского Союза, как все подобные катаклизмы, все разворошила и вызвала к жизни некоторые старые призраки. Старые агенты ЦРУ, которые были арестованы или просто ушли в подполье, стали появляться на свет и требовать оплаты своих услуг в период холодной войны. Одним из таких призраков был бывший офицер ГРУ, который десяток лет назад приложил просто чрезвычайные усилия, чтобы стать шпионом ЦРУ. В 1981 году он поплыл по Москве-реке в сторону пляжа, выделенного иностранным дипломатам. Там вышел на берег, нашел американского дипломата, расположившегося на пикнике со своей семьей, и передал ему записку с предложением своих услуг. Записка попала в ЦРУ, и на встречу с «добровольцем» отправился работник резидентуры, но офицер ГРУ был вскоре разоблачен и арестован. Теперь он вышел из тюрьмы и пришел в посольство за помощью. ЦРУ согласилось оказать ему некоторую помощь.

Осенью 1991 года КГБ представлял собой сбитую с толку массу. Крючков был арестован, а Ельцин исполнен решимости вырвать клыки у аппарата разведки и безопасности. КГБ не только был расчленен, как это предсказывал Красильников, но были значительно сокращены ассигнования, что привело к массовым сокращениям и увольнениям. Сам Красильников уцелел, но теперь он не был единственным каналом связи с ЦРУ. Теперь американские резиденты напрямую встречались с представителями СВР — преемника Первого главного управления, представителями ФСБ — преемника Второго главного управления и даже с представителями нового российского КГБ, который подчинялся непосредственно российскому президенту Борису Ельцину.

И все-таки были признаки того, что старый КГБ просто так не исчезнет, как это произошло со «Штази».

ЦРУ, Лэнгли. Октябрь 1991 года

Дотти (секретарь) не знала цели встречи, кроме того, что это была беседа в Контрразведывательном центре. Она добавила, что меня там ждут. И вот я оказался в небольшой комнате за столом совещаний вместе с Сэнди Граймс, Джин Вертефей, Джимом Милбурном и Джимом Холтом. Два последних участника этой встречи были работниками ФБР, прикомандированными к ЦРУ для оказания помощи в расследовании потерь 1985 года, которое после перевода в Контрразведывательный центр Пола Редмонда получило второе дыхание.

Никто не пытался скрыть суть происходящего: группа изучала список подозреваемых, и я с самого начала был в этом списке. Мы затронули ряд вопросов, касавшихся того, когда и как я получил доступ к сведениям о некоторых проваленных операциях. По большей части в 1985 году, ответил я. Затем был задан несколько странный вопрос.

— Если бы вы захотели стать шпионом КГБ, как бы вы это сделали?

Немного подумав, я ответил.

— Это было бы не так уж трудно. У меня есть негласный, но вполне санкционированный контакт с высокопоставленными лицами из КГБ, и время от времени я исчезаю для встреч и бесед с ними по интересующим нас вопросам. Если бы я захотел стать шпионом КГБ, я легко бы замаскировал это моим официальным контактом с ними. В чем это могло бы заключаться? — спросил себя я. Пара листочков бумаги, переданных на одной из таких встреч, и у нас в советском отделе была бы очередная катастрофа.

Позже я узнал, что из 42 человек, опрошенных этой контрразведывательной группой, только Олдрич Эймс запнулся на этом вопросе.

Парк Айдлвуд, Вена, штат Виргиния. 16 декабря 1991 года

Боб Хансен заложил свой последний тайник для КГБ под пешеходным мостиком. На этот раз в тайнике был секретный документ под названием: «Первое главное управление КГБ: структура, функции и методы». Этот документ мог представлять интерес для ПГУ.

В записке Хансен сообщил, что получил повышение по службе и на новой должности теперь не будет напрямую связан с советскими делами.

Вскоре Хансен прервет контакт с Москвой. Во время деловой поездки в Индианаполис, в конце 1991 или начале 1992 года, он снова зайдет в католический храм и признается священнику, что является русским шпионом. Точно так же, как это было в 1980 году, когда его жена «застукала» его, он обратился к церкви за искуплением своих грехов. Теперь он решил закончить свою двойную жизнь.

Вполне возможно, однако, что решение Хансена не было исключительно результатом его религиозных убеждений. Вероятно, крах Советского Союза и смятение в КГБ подвели его к мысли, что шпионаж в пользу Москвы больше не имел смысла. Он так и не сможет полностью прекратить это. Восемь лет спустя он снова начнет работать на русских. В последний раз.