Катя & 2/3 - Наталия И. Новохатская

общении, снялась с опостылевшей скамьи, сказала с чувством: «Кой черт занес меня на эти галеры!» в окружающее пространство, но скорее в сторону велосипеда и удалилась на крейсерской скорости. Оторвать мне голову пока не успели, но потрепали нервы на совесть, просто-таки досконально.

С тем я твердила раз за разом цитату из Мольера, возвращаясь к осточертевшим баранам (того же автора). Названий пьес, откуда взялись крылатые выражения, я, разумеется, не помнила, ну и пес с ними!

4. «Был в нашем клубе заводском веселый карнавал…»

(ретро-карнавал в исполнении Е. Малышевой)

…«Всю ночь боярышне одной весь зал рукоплескал. За право с ней потанцевать вели жестокий спор – Фанфан-Тюльпан с Онегиным, с Ромео – мушкетер!» – номер из музыкального дивертисмента, кинокомедия «Карнавальная ночь», Рязанов и Гурченко, 1956 года выпуска. Ретро-кино достало и меня.

Музыкальная цитата выскочила буквально на выходе из «мутонов-баранов» и привела к странному действию с моей стороны. Отлично зная, что за моей персоной наблюдение, я тем не менее, умышленно встала у магазина сувениров и, не заходя внутрь, приобрела с уличной вешалки такую же ярко-алую кепку, какую видела на партнере. Зачем она мне сдалась – ни сном ни духом! Так я мыслила, закладывая покупку в сумку под взглядом юного продавца. Был торговый мальчик при том отменно любезен на трех языках, однако имел на это причины.

Поскольку на выходе от дисконтных барашков я оказалась при весьма неоднозначной шкуре. А именно в характерном наряде современной, но несомненно мусульманской женщины. То бишь при плотно повязанном белом платочке, в длинном летнем пальто, застегнутом до самого подбородка, и под конец – при объемной черной юбке, закрывшей щиколотки. Ко всему прочему в пакете оказались темные очки, но уж очень противные, из дешевого пластика, ими я манкировала в пользу своих.

Все равно вид получился удручающим, что обнаружилось в зеркале тесной примерочной кабины у «Трех барашков». Понятно, что так оно было задумано и я не особенно печалилась, понимая, что в таком наряде меня родная мама не узнает. Не говоря о всех прочих… В Москве никто не заставил бы меня одеться таким образом – забрал бы первый встречный патруль. Однако в Женеве возле озера случалось видеть женские фигуры в полном камуфляже – в чадрах и прочих атрибутах, сюда арабские шейхи вывозили гаремы проветриться, и никто не возражал.

Поразмыслив, я тем не менее туго повязала платок вокруг лица и пристроила темные очки – анонимность также входила в мои планы. К тому же возникла мысль, что скинув в полминуты предметы маскарада и сбросив их в озеро, я не только избавлюсь от навязанного вида, но обрету неузнаваемость. Поэтому я оставила свою майку с юбкой, хотя, видит Бог, при таких наружных температурах решиться на это было нелегко, я начала мокнуть внутри наряда уже в примерочной. На улице стало немного лучше.

И вот, замуровавшись внутри чуждого образа, я приблизилась к арке, из которой вышла на рандеву, и только ойкнула про себя, обнаружив в глубокой тени ребят в камуфляже. Их наличие в арке я запамятовала, пока наслаждалась агентурной встречей вприглядку, потом радикально меняла внешний вид. Что они, то есть охранники там делали, я не имела никакого представления, однако не имела и интереса, пока не оказалась перед ними в столь вызывающем виде. Мы с вооруженными мальчиками дополняли друг дружку совершенно ненужным образом. В особенности, когда я замедлила движение и заколебалась на входе в арку.

Не знаю, что подумалось ребятам в форме, но в моем воображении обозначился ОМОНовский патруль и померещилось подходящее приветствие по типу:

– Эй, гражданка, предъявите документы и следуйте за нами!

Вместо того из сумки донеслась весть о входящем звонке, и я метнулась от арки вон, не желая привлекать лишнее внимание к своей подозрительной персоне. Телефон я схватила на ходу, нервно нажала не ту кнопку, и на всю улицу раздался вальяжный голос безумного клиента.

– Ага, проверку патрулем ты прошла, – заверил он, не зная, что вещает по громкой связи. – Уже бормочут по рации, я засек, там израильское представительство. Или банковское отделение, точно не помню.

Я захлебнулась негодованием, встала столбом на кромке тротуара, но смогла лишь отключить громкоговоритель, а ответа не выговорила.

– Отлично замечательно, – продолжил клиент Иванов мне в ухо. – Теперь ступай к озеру любым путем, переходи улицу и спускайся вниз на пристань. Там не задерживайся, иди по реке под мостом и вылезай на ступеньки к птичкам божьим. Их не трогай, могут быть заразными, поднимайся вверх, дальше вдоль воды и опять по мосту на другой берег. Нищим денег не бросай, тут не принято, следуй мимо. Связь в старом городе. Отбой.

Мое замечание вполголоса: «Ага, разбежалась и понеслась!» абонент не услышал, поскольку сказано было после отбоя, но я была на подходе к озеру и рисковала жизнью совершенно напрасно, пробираясь между стоящими на улице машинами вопреки всем правилам безопасности и хорошего тона.

Отчаянно некорректные действия были предприняты потому, что следуя в направлении озера, я уловила краем глаза, что какой-то велосипедист в красной шапке пересекает улицу у гробницы Брауншвейга. Однако оказавшись у воды на другой стороне, я всего лишь смогла вообразить, будто вижу, как некто, схожий с партнером Штурманом, катит по тротуару в обратную сторону, не к центру Женевы, а напротив, к парковой зоне.

«Во всяком случае, все остались живы, можно надеяться», – порадовала я себя мысленным наблюдением и бросила думать о лишнем участнике, пусть катится, куда знает, на доброе здоровье. И без него на берегах озера Леман было суетно и хлопотно тем полуднем. А жарко и душно – так просто нестерпимо в двойной и плотной упаковке!

Неудобно сознаваться, тем не менее приходится (из песни слова не выкинешь), что мои дальнейшие действия и поступки стали следствием личного некомфортного состояния. Дискомфорт очень скоро перестал быть моральным, а сделался преимущественно физическим. Это произошло после того, как я убедила себя, что участники предыдущей мизансцены вроде остались живы и на свободе. После чего двинулась по маршруту.

Обнаружив спуск к воде и пристань (там швартовался нарядный белый пароход), я припомнила инструкции клиента Иванова и поняла с пятого на десятое, куда ведет дальнейший путь. То были позитивные моменты. Тем же мигом настиг момент негативный. Сложный путь к центру старого города – он виднелся через озеро – предстояло проделать при полной выкладке, как солдату на марше в знойных тропических условиях. В двойной упаковке, как я уже заметила, и с грузом – в