Пеший камикадзе, или Уцелевший - Захарий Калашников

потому что та была единственной заведующей отделением больницы, которую он знал, кто мог наверняка сказать какую врачебную помощь для спасения пострадавшего требуется оказать первой.

— Он уже здесь, — сказала Мария, дежурным голосом. — Мы оказались к нему ближе всех, — добавила она, подразумевая расположение больницы относительно места, где его обнаружили. — Поступил десять минут назад. Сейчас он в операционной.

— Как он? — сиплым голосом от волнения спросил Медведчук.

— Принято решение о помещении его в медикаментозную кому для того, чтобы предотвратить необратимые процессы в головном мозге и нивелировать влияние стресса от травмы — отключить рефлексы и болевую чувствительность для стабилизации состояния и предупреждения жизнеугрожающих изменений со стороны внутренних органов и нервной системы. Так организм получит дополнительное время на борьбу с тяжелой патологией, — уточнила она.

— Надолго?

— Всё будет зависеть от тяжести состояния и характера патологии. Сейчас важно предотвратить угрозу жизни.

— Хорошо, — согласился Медведчук. — Сделайте всё возможное, спасите его.

— Не сомневайтесь, — она прервала звонок.

К слову, людей кому позвонил Медведчук ранним утром двадцать третьего июня по поводу человека — калеки из роты «Медведи», оказалось немало и только Екатерине Бис Игорь звонить не решился. Он быстро собрался, поднял Пескова и уже через пятнадцать минут оба неслись в машине в сторону больницы.

У приемного покоя Игорь заметил серебристую «Тойоту Лэнд Крузер» с номером «три девятки», чью принадлежность выяснял весь прошлый вечер, а за ней — Аллагова, сидевшего на ступеньках.

— Салам, — опустился Игорь рядом.

— Алейкум салам, — сказал Муса в ответ.

— Игорь, командир «медведей», — протянул Медведчук руку.

— Знаю. Муса, чеченский взвод.

— Ты его нашёл? — спросил Медведь.

Чеченец кивнул.

— Спасибо.

— Это меньшее, что я мог сделать, — признался Аллагов. — Я обещал за ним присматривать.

— Кому обещал? — удивился Игорь.

Муса исподлобья посмотрел выше макушек деревьев, а затем ещё выше, и ничего не ответил.

— Как он, знаешь?

— Перевели в реанимацию, — пожал плечами Аллагов.

Игорь заметно нервничая, поднялся, встряхнул кулаки и вернулся к машине, в которой сидел Песков. Найдя в себе силы, извлёк из нагрудного кармана телефон и набрал номер Кати, жены Биса.

— Это Игорь, помните? — на всякий случай представился он, — командир Егора…

— Что с Егором?!

— Он в реанимации… — Игорь выдержал паузу, стараясь понять по звукам, что происходит на том конце трубки. — Егор получил тяжёлые травмы и врачи ввели его в искусственную кому. Так было нужно, сказали они. Но не волнуйтесь, он под круглосуточным наблюдением.

— Вы же сказали: он на задании, оно не опасное… — на одном дыхании выпалила она. — Дайте мне поговорить с ним!

— Катя, он без сознания.

— Я хочу с ним поговорить, — заплакала она, не понимая, о чём просит.

— Как только Егору станет лучше я сообщу.

— Сколько врачи собираются держать его в коме?

— Пока не минует опасность.

— Искусственную кому проводят при тяжёлых состояниях, когда это единственный способ предотвратить гибель… Он умирает?

— Нет! Что вы, конечно, нет! Врачи дают положительный прогноз. Мне надо бежать… — Игорь прервал звонок, заметив в дверях приёмного отделения Белоцерковскую, которая быстрыми шагами направилась к скамейке, прикурив на ходу сигарету.

— Мария! — махнул рукой Игорь, привлекая внимание и направляясь к ней. — Не знал, что вы курите.

Белоцерковская остановилась около уличной урны, похожей на здоровенную немецкую овчарку послушно застывшую у её ног.

— Вы не оставляете иного выбора, — сказала она, — я имею в виду вы, мужчины.

— Вы так говорите из-за Егора? — поинтересовался Медведчук.

— Почему так решили?

— Не знаю, — смутился Игорь. — Так подумалось.

— Отчасти, вы, наверное, правы, — внимательно посмотрела она в ответ. — После смерти мужа я стала иначе относиться к «больным» поступающим с мест, где рвутся снаряды и есть линия фронта, где люди стали чужими для своих, где умирают невинные дети, где мучают и истязают, и распространяют свою ненависть на всё вокруг. Как долго такое положение дел будет сохраняться?

— Думаю, что ещё довольно долго. Стоит смириться с тем, что больных с огнестрельными и осколочными ранениями, травматическим отрывом конечностей и контузиями станет больше, чем с температурой и ОРВИ… Как состояние Егора?

— Врачи стабилизировали состояние, какое — то время он пробудет в коме, — она бросила сигарету в урну и также поспешно направилась в отделение, где её ждали неотложные дела или где она могла укрыться от неудобных вопросов.

Игорь поспешил следом, но у крыльца одумался и уселся на ступени где некогда сидел Аллагов.

— Не доверяю я больницам, — появился Песков, околачивающийся у машины. — Что она сказала? Как Егор?

— Сказала, что состояние стабилизировали.

— Свежо придание, да верится с трудом… Я давно убедился, что у нас не медицина, а имитация здравоохранения.

Медведчук тоскливо смерил Пескова взглядом.

— Врачи, как блогеры, такие же специалисты во всём, — продолжил он размышлять, — а по факту занимаются фейковой деятельностью.

— Что ты можешь знать об этом? — сказал Игорь.

— Знаю. Они же не с неба упали, а из наших медВУЗов вышли и работают не лучше, чем учили — образование и подготовка, отношение к делу везде примерно одинаковое. Они так привыкли.

— Ты не знаешь этого. Прошли реформы, закупили оборудование.

— А толку? Оборудование купили, а человека не научили? Железо остаётся железом, если обучение не является главной задачей. Нет, не будет толку. Будет только хуже. У меня приятель в реанимации умер от двухстороннего воспаления легких в марте этого года. Двадцать четыре ему было. За три дня до смерти привезли на скорой в такое же приёмное отделение, а там его развернули, сказали, что оснований для госпитализации нет. Разве это не пиздец? Разве так должна работать медицина?

— У нас достаточно грамотных врачей.

— Ага, может у Егора спросим? Он то расскажет как и что!

— Очнётся — спросим, — согласился Медведчук.

— Тогда и посмотрим, — прищурив глаз, кивнул Песков.

Врачи вывели Егора из комы через три дня на четвёртый. День, когда он самостоятельно задышал, был тёплым и ясным, обстановка в Донецке оставалась стабильной. Коммунальные и экстренные службы работали штатно. На городские маршруты в обычном режиме вышли автобусы и трамваи. Сбоев в работе систем жизнеобеспечения города не было. На протяжении ночи за границами города гремели раскаты далёких разрывов, но к утру все выдохлись. А с раннего утра ополченцы «Кальмиуса» пошли штурмом на воинскую часть Внутренних войск МВД Украины на улице Щорса в Кировском районе Донецка. По сведениям республиканского МГБ в части находилось довольно большое количество оружия и боеприпасов, но военные сдать его не пожелали и ополченцы пошли на штурм.

Едва Медведчуку стало известно о состоянии Биса, он тут же заявился в больницу.

— Можно к нему? — спросил Игорь Белоцерковскую.

— Он пока очень