Императорская Россия - Евгений Анисимов

С первых же дней царствования Александр I испытывал страх и неуверенность. Он с детских лет научился скрывать свои чувства, улыбался и кланялся всем, но на душе его было смятение и ужас. Результат переворота – убийство отца – ошеломил Александра.

По смерти Павла Александр I, – вспоминал князь Чарторыский, – предался отчаянию… мысль, что он был причиной смерти отца, была для него ужасна, он чувствовал, словно меч вонзился в его совесть, и черное пятно, казавшееся ему несмываемым, навсегда связалось с его именем. Целыми часами оставался он один, молча, с угрюмым, неподвижным взглядом. Это повторялось ежедневно, он никого не хотел тогда видеть подле себя.

Словом, он начал свое царствование как отцеубийца, отцовская кровь пропитала края его белоснежной императорской мантии, вокруг трона стояли алчно ожидавшие наград убийцы отца, вероятно, это было ужасно!

Царь – человек тонкий – страдал, ему не с кем было даже поговорить по душам. К этому времени брак Александра с Елизаветой Алексеевной стал формальным. В 16 лет Александр по воле своей бабки Екатерины II женился на 14-летней Луизе Марии Августе, маркграфине Баденской, ставшей в православии Елизаветой Алексеевной. Это была обаятельная, умная женщина с возвышенной душой и добрым сердцем. Супруги были прекрасны, как юные боги, но брак этот не был счастливым. Сначала супруги – любимая в обществе очаровательная юная пара – жили дружно, но после воцарения мужа Елизавета Алексеевна утратила на него всякое влияние. Дети их – Мария и Елизавета – умерли в младенчестве. Долгие годы Александр I почти открыто жил со своей любовницей М. А. Нарышкиной в ее дворце на Фонтанке. Императрица Елизавета Алексеевна была предоставлена сама себе. И хотя Елизавета всегда держала сторону мужа, она не была ему соратником и другом. А именно в этом Александр I так нуждался – новый император подсознательно хотел искупить тяжкий грех отцеубийства грандиозными переменами. Кроме того, Александр понимал, что система власти, созданная отцом, отвратительна, ее нужно срочно менять, да и все в обществе ждали перемен.

И уже в первые дни своего царствования Александр I написал и послал несколько коротких писем, в которых был один и тот же рефрен: «Мне нет надобности говорить Вам, с каким нетерпением я Вас ожидаю. Надеюсь, что Небо сохранит Вас во время Вашего путешествия и приведет Вас сюда в совершенном здравии». Это письмо было направлено князю Адаму Чарторыскому, посланнику в Неаполе. Такие же приглашения явиться получили еще трое: Павел Строганов, Николай Новосильцов и Виктор Кочубей.

Все они были друзьями Александра, который, будучи еще наследником престола, приблизил их к себе. Тогда это были молодые люди, проникнутые идеями Просвещения, они молились на Вольтера, Руссо, хотели либеральных перемен, издания «фундаментальных» законов, призванных навсегда покончить с тиранией, самовластием, страшные гримасы которого они видели повсюду в городе и при дворе императора Павла I. Примечательно, что самые радикальные, революционные взгляды высказывал глава этого кружка, сам наследник престола, говоривший как настоящий карбонарий. В этом были видны следы идей его воспитателя-республиканца швейцарца Фридриха Цезаря Лагарпа, приставленного некогда к нему Екатериной II.

Александр, – продолжает Чарторыский, – говорил, что ненавидит деспотизм везде, в какой бы форме он ни проявлялся, что любит свободу, которая, по его мнению, должна принадлежать всем людям, что он чрезвычайно интересовался Французской революцией, что, не одобряя этих ужасных заблуждений, он все же желает успеха республике и радуется ему.

Благотворные мысли преображения русского мира на идеях Французской революции увлекли молодых людей, и они засели за писание проектов, обсуждали их с Александром… Но потом Павел I разогнал это милое общество, разослал юных карбонариев по поместьям и посольствам. Александр остался один, и вот теперь, став государем, он немедленно объявил своим друзьям общий сбор… Император был тогда полон сил, желаний, иллюзий. «Ко мне, ко мне, друзья мои!»

Загородный Каменноостровский дворец в Петербурге стал подлинным штабом русского реформаторства начала XIX века. Двадцать четвертого июня 1801 года, отобедав у императора, трое его друзей – Строганов, Чарторыский и Новосильцев – были тайно проведены в туалетную комнату Александра, где он их уже поджидал. Началось первое заседание нового, неофициального органа – Негласного комитета, «молодых друзей» Александра I. Так их называли в литературе, хотя они были уже не так молоды для своего века: Новосильцеву исполнилось 39 лет, Кочубею и Чарторыскому – по 33, Строганову – 27 и только Александру было 24 года!