Литература как жизнь. Том II - Дмитрий Михайлович Урнов

Вилю и попросил разрешения дать пытливому американскому читателю номер его телефона. Виль разрешил, и то был наш с ним последний разговор.

Хорошо знавшая Виля внучатая невестка Джека Лондона, вдова его внука, Элен Эббот, уговаривала меня посвятить оставшиеся у меня время и силы изданию в переводе всех работ Dr. Bykoff в Америке, а в России – способствовать изданию его перевода воспоминаний старшей дочери писателя. Я бы рад посвятить и способствовать, но у меня в Америке не осталось связей, это не времена холодной войны, когда от друзей не было отбоя, а в России – иных уж нет.

С Элен Эббот мы познакомились в антикварной книжной лавке «Серендипити» («Нежданно-удачная находка»). Цены там – не по моим достаткам, но когда владельца магазина я спросил, можно ли посмотреть (не купить) одну редкую книгу, «король букинистов», как называл владельца магазина Хольцман, улыбаясь, ответил: «Мистер Хольцман будет счастлив за вас заплатить». Того же «короля» спрашиваю, что у него есть из книг Джека Лондона. В ответ слышу: «Следуйте за мной». Следовать надо было по книжным пропилеям и катакомбам, вышли мы на открытое пространство: большой стол, заваленный книгами, бумагами и… бутылками, пустыми, словно сдавать собирались. За столом – дама. «Рекомендую, – говорит король, – это член семьи Джека Лондона».

Мать семейства потомков писателя, как называла себя Элен Эббот, привезла в букинистический магазин свою коллекцию: книги, бумаги и бутылки. Среди бутылок VODKA, а у Василия Ливанова на рабочем столе всегда стоял портрет Джека Лондона. Ну, думаю, сделаю другу подарок! За свой счет, ведь бутылка пустая и старая. «Сколько?» – спрашиваю. Король букинистов, с улыбкой обещавший мне готовность господина Хольцмана заплатить за любую книгу, глядит без улыбки, и в его глазах я читаю: «И не заикайтесь!». Бутылка Джека Лондона, видно, стоила дороже его книг настолько, что даже мой книжный благодетель не обрадовался бы за неё платить.

Знакомство с Элен Эббот продолжалось. Завязалась и переписка. В наших разговорах о Джеке Лондоне Элен то и дело говорила «Однажды Джек мне сказал…». Джек ничего не мог ей сказать: её муж, внук писателя, увидел свет уже после смерти деда. Пусть то были причуды памяти, не личные воспоминания, а семейные предания, но всё же из живого источника. Элен была убеждена, что Джек, приемный сын разнорабочего Джона Лондона, был-таки сыном астролога Чани, хотя тот упрямо от отцовства отрекался. От реального, как теперь говорят, биологического отца, Джек Лондон унаследовал незаурядный ум – в этом была уверена Элен. Её дочь, Тарнел, которую я познакомил с моим сыном-генетиком, обратилась к Федору с вопросом, нельзя ли с помощью ДНК раз и навсегда решить загадку отцовства её прадеда. Сделать это, как сказал мне сын, проще простого, но могут возражать легальные наследники, поэтому надо найти к ним подход, и план операции пока обдумывается.

Элен Эббот держала сторону дочерей в разладе Джека с их матерью, разведенной женой: разлом сказался на судьбе потомства писателя – дочери оказались обездолены. Пятьдесят четыре книги Джека Лондона переиздаются и по завещанию писателя приносят доход некровным родственникам, потомкам сводной сестры. Правнучка классика живет от нас нас за углом, в том же районе. В этом районе распространяется газета бездомных, и правнучка, местный библиотекарь, в этой газете печатается.

Как и почему Джек Лондон после одного семестра бросил Университет, Элен Эббот рассказывала, будто при том присутствовала. «Сам узнаю больше того, чему меня научат», – говорил Джек Лондон. Желая внушить моим студентам, что значит жажда знания, я прямо на занятиях набрал номер сотового телефона Элен, и студенты её выслушали, достоверность ею рассказанного сомнений у них не вызывала, но вызвал антипатию подход к образованию. Их подход называют потребительским, что это означает, я не понимал, пока не стал их учить, и тут понял: раз они за обучение заплатили, то хотят получить… нет, не знания, а хорошие отметки даже за то, чего они не знают. Их настойчивые требования поддерживают папы и мамы, которые за учебу своих детей платят и считают, что нельзя детям портить настроение плохими отметками.

Когда в 70-х годах издательство «Московский рабочий» заказало мне статью к однотомнику Джека Лондона в «Школьной библиотеке», я, как и мои сверстники, читал «Белый клык», «Мексиканец», «Костер», «Мартин Иден», однако почти ничего не читал о самом Джеке Лондоне. Отец переводил его и пока переводил, у нас дома только и было разговоров, что о Джеке Лондоне. Так случалось и с другими писателями, каких отец переводил, поэтому у меня складывалось впечатление, будто о каждом из переводимых писателей я знаю предостаточно. Но – заказали мне статью о Джеке Лондоне, прочитал я подготовленную для ЖЗЛ Вилем Быковым книгу Ирвина Стоуна «Моряк в седле», прослушал в Доме литераторов выступление самого Стоуна, когда он приехал гостем Союза писателей, немало нашлось о Джеке Лондоне на английском и русском в библиотеке ИМЛИ (всё погибло в пожаре 2015 г.), – и чем больше я читал, тем удивительнее выглядела краткость его опыта в сравнении с впечатлениями от его книг.

Читаешь Джека Лондона и кажется, будто сначала прожил он долгую жизнь, даже несколько жизней, а потом взялся писать о пережитом: матерый морской волк, бороздивший моря и океаны, старатель, в поте лица трудившийся, добывая золото на Клондайке, свой человек в мире спорта, всесветный странник. . А прожил он всего сорок лет, и каждый его житейский опыт это – считанные дни, недели, месяцы, максимум год или уж не больше двух лет и то с перерывами. «Северные рассказы», создавшие ему славу, – не больше года на приисках, причем он мало старательствовал, всё больше отлеживался больной и читал. А где оставался Джек Лондон подольше, например, на Гавайях, те места отразились в его творчестве не лучшим образом. На Клондайке Джек Лондон добыл золота на три доллара сорок семь центов, зато привез золото впечатлений, которые воплотил в своем творчестве.

Джек Лондон – образцовый писатель, который был ненасытным читателем, отсюда его богатый словарь. Дал я своим студентам прочитать «Тайфун у берегов Японии», очерк, написанный Джеком в девятнадцать лет (по настоянию матери). Спрашиваю студентов: «Как по-вашему, сколько лет автору?» Единодушный ответ: «Не меньше шестидесяти». Благотворное воздействие на Джека Лондона оказал владелец бара «Первый и последний шанс», он прикармливал вечно голодного четырнадцатилетнего Джека, заметил его любознательность и подарил ему толстенный Словарь Вебстера, который Джек читал, словно приключенческий роман, читал прямо там, в баре. Бар сохранился, стены увешаны старыми фотографиями. На одной – будущий писатель