Дождь Забвения - Аластер Рейнольдс

– Чудесно, – буркнула Ожье.

– Дальше еще чудеснее. У месье Риво на шее были ссадины, словно детки подержали его голову под водой.

– А что за склад на Монруже?

– Тот, где Мальо обнаружил пресс, на котором печатали подделки.

– Думаешь, Риво был замешан в изготовлении пластинок?

– Может быть. Но тогда придется объяснять, почему он жил в том же здании, где поселилась Сьюзен Уайт.

– Просто совпадение.

– Прикинь вероятность такого совпадения. Скорее всего, Риво заметил жуткого ребенка и решил поиграть в сыщика. И проследил до склада. А может, его специально туда заманили, решив, что он уже слишком много видел.

– Не исключено, что Флойд и в самом деле обнаружил нужное нам. Позвольте, я изучу пластинку, – предложил Тунгуска.

– Это оригинал? – спросила Ожье.

– Нет, копия на основе поверхностного скана, сделанного Кассандрой, – пояснил Тунгуска. – Но этого хватит, чтобы обнаружить информацию, если она и в самом деле спрятана в записи.

– Не сомневайтесь, она там и даже слышна, – заверил Флойд. – Или ваш вирус, убивающий музыку, уже забрался ко мне в голову.

– Да, можно закодировать сигнал высокой частоты, – кивнул Тунгуска, – и расположить на пластинке существенный объем данных. Я могу проверить это очень быстро…

– Насколько быстро? – нетерпеливо спросила Ожье.

Тунгуска моргнул:

– Уже готово. Нужно было всего лишь изучить голограммы, сделанные Кассандрой, и поискать аномалии в структуре. Всегда легче идентифицировать специфическую структуру, если имеешь о ней какое-никакое представление.

– И каков же результат? – проговорила Ожье, ерзая от волнения.

– Флойд прав. На пластинке и в самом деле есть дополнительный слой информации. Высокочастотная компонента хорошо спрятана, почти не портит звук, но утонченному слуху Флойда перемена заметна и неприятна. – Тунгуска посмотрел на Флойда с откровенным восхищением и добавил с улыбкой: – Без него мы бы нипочем не заметили.

Тунгуска покрутил пластинку в руках, наслаждаясь игрой света на блестящей черной поверхности.

– Да, прекрасная вещь. Но и опасная – как обоюдоострое лезвие.

– Подумать только, мы сами помогли им! – с горечью произнесла Ожье. – Вывезли эти шифровки из Парижа, веря, что спасаем бесценные артефакты!

– Они знали все о попытках эвакуировать предметы культуры из города, – заключил Тунгуска. – И ваша работа наилучшим образом устроила агентов Ниагары. Оставалось всего лишь изготовить пластинки и сделать так, чтобы они обязательно попали в руки Сьюзен Уайт. Завалить рынок фальшивками – наипростейший способ добиться этого.

– Знаете, я не удивлюсь, если парижский металлический шар находится на этом же складе, – предположил Флойд. – Даже если Мальо и обнаружил его, то, конечно же, не догадался о предназначении.

– Нас так легко обвели вокруг пальца, – пробормотала Ожье, рассерженная и смущенная одновременно.

– Тебе не в чем себя упрекать, – сказал Тунгуска. – Благодаря усилиям Сьюзен Уайт из Парижа было вывезено огромное количество ценнейших материалов. Не ее и не твоя вина в том, что некоторые из них оказались намеренно испорченными.

Он снова моргнул – часть его мозга анализировала сканы Кассандры.

– Похоже, на трети есть высокочастотная компонента. Остальные, предположительно, оригинальные записи.

– Но мы вывозим пластинки с момента открытия портала, – напомнила Ожье. – Сотни тысяч!

– Важны лишь немногие из них, – сказал Тунгуска. – Вспомни, что Ниагара изо всех сил старался завладеть последним грузом. Возможно, ранние партии содержали неточные или ошибочные данные. Не исключено, что агенты на Земле-Два лишь недавно смогли использовать антенну должным образом. Им потребовалось время, чтобы объединить и записать на диски техническую информацию о трех шарах. Затем нужно было организовать торговлю пластинками таким образом, чтобы они наверняка попали в руки сборщика и не вызвали подозрений. В общем, меня не удивляет, что именно последний груз имел наибольшее значение.

– Тогда у нас есть шанс, – кивнула Ожье. – Конечно, если ты сможешь декодировать наложенный сигнал.

– Вряд ли это слишком трудно, – сказал Тунгуска. – Глубокая шифровка потребовала бы вычислительных мощностей. Причем таких, какие понадобились бы для обработки данных на Земле-Два.

– Надеюсь, ты прав.

– Я уже совмещаю и обрабатываю данные. Подключил для этого значительную часть вычислительных мощностей корабля. Конечно, может выясниться, что мы гоняемся за тенью…

– Не может, – уверенно возразил Флойд.

Не без благоговения Тунгуска взглянул на пластинку и вернул ее в конверт.

– Двигатель почти готов дать максимальную тягу. Когда войдем в наиболее вероятный портал, у нас будет восемь часов на дешифровку и определение координат АБО. Это может оказаться трудным и даже невозможным, но по крайней мере это дает надежду пресечь замыслы Ниагары.

– Флойд, а от тебя все же есть польза, – улыбнулась Ожье.

– Не меня благодари, – отозвался тот. – Я всегда говорил: музыка спасет мир.

Кластер лежал в дальнем углу гиперсети, и с того времени, когда экспедиция прогров нанесла порталы на карту, его посещали очень редко. Пять дрейфующих в пространстве порталов образовывали подобие равноконечного креста – четыре по краям, один в центре. Их разделяло расстояние не больше световой секунды. Поблизости не было звезд, планет, больших астероидов – лишь колючие глыбы, останки пяти больших комет, высохшие и застывшие миллионы лет назад. На каждой гнездился один портал, само собой без персонала.

Но было там и кое-что еще, нащупанное локаторами во тьме. Оно оказалось огромным, немыслимо колоссальным. Способным вместить солнце – и осталось бы еще много места.

– Мы не слишком поздно? – осведомилась Ожье, когда Тунгуска вывел составленный по показаниям локаторов рисунок АБО на стену.

– Не знаю. Если мой расчет верен, Ниагара вышел из портала всего полтора часа назад.

– Так почему же мы не видим его?

– Детекторы фиксируют слабый след выхлопа. Похоже, Ниагара уже завернул за край АБО. На это хватило бы времени – если допустить, что он пренебрег безопасностью.

– Так пойдем за ним!

– Мы идем. К сожалению, двигатель еще требует ремонта. Пока нынешнее ускорение – предельное.

Локаторы выуживали из темноты все больше данных, и облик АБО на экране вырисовывался все яснее. Сложные методы статистического анализа выжимали все, что можно, из скудных данных. Ожье вспомнила свой брифинг на борту «Твентис сенчери лимитед». Схема, показанная Питером, была серо-голубоватой, но из-за тусклого света в каюте цветовое восприятие не работало. Представленный Тунгуской рисунок выглядел равномерно серым, почти без теней и объемности, лишь с намеком на структуру поверхности АБО, составленной из отдельных симметричных сегментов. На картине Питера структура поверхности напоминала вирус или кристалл, а теперь она больше походила на кожу человека или животного, с грубыми аномалиями там, где процессы заживления еще не успели скрыть целиком следы ран. Создавалось впечатление, что АБО не соорудили, а вырастили.