Иерусалим правит - Майкл Муркок

Я принадлежу к поколению, которое согласно с мыслью, что «на войне победителей нет», — полагаю, мы доказали это утверждение. И все-таки Тами эль-Глауи посчитал бы меня безумцем, если бы я сделал подобное заявление, когда он двигался во главе огромной свиты, длинных рядов повозок и вьючных животных, в окружении флагов и солдат, к каменной твердыне своего семейства.

— Великий лэрд[640], - объявил мистер Уикс, мать которого принадлежала к роду Маккензи, — и джентльмен до кончиков ногтей.

Той ночью мы расположились лагерем, разбив его поодаль от деревни, чтобы не страдать в тесноте от гостеприимства местных вождей, которые продемонстрировали подношения жителей, состоявшие главным образом из ягнят и коз, устроив дайфу — традиционный приветственный ритуал. Они на наших глазах перерезали целое стадо, а потом поджарили туши над ямами, вырытыми в песке. Позже, когда мы пировали, явились местные музыканты, исполнявшие невероятно печальные берберские любовные песни, сильно напоминавшие те музыкальные упражнения, которые теперь называют ковбойскими и западными и которые возникают из подобных крестьянских корней. Этим прославлениям космической жалости к себе аккомпанировали барабанщики; монотонный ритм мог соперничать с любым современным «танцем из джунглей» в «Вершине популярности»[641]. Дурной вкус поистине одинаков у всех народов и во все времена. Я сидел рядом с лейтенантом Фроменталем, мистером Уиксом и графом Шмальцем, а Роза фон Бек уединилась с пашой. Они не обращали внимания на музыку, и я завидовал им. Другие местные сеиды и их вассалы, казалось, испытывали от этих развлечений те же неудобства, что и все мы. Только мистер Микс как будто наслаждался происходящим, снимая их и нас с разных сторон; массивные батареи позволяли ему использовать прожектора, и тогда в кадр попадало что-то еще, кроме мерцающих теней (в итоге ему все равно пришлось попросить, чтобы музыканты повторили свое выступление на этом невероятном фоне следующим утром, пока все прочие собирали вещи и готовились к отъезду). Я по-прежнему никак не мог остаться с негром наедине. Я начал подумывать о том, не избегает ли он меня, но потом мне пришло в голову, что кино стало подлинным призванием сообразительного африканца.

Поскольку мистер Микс намеревался вернуться обратно в Америку, он, несомненно, собирался ставить фильмы для зрителей своей расы. Этот бизнес процветал, такие картины хорошо продавались в Африке и на Востоке. Я успокоился, поняв, что рано или поздно мой старый друг доверится мне.

Я все еще волновался из-за поведения Розы фон Бек. Мне казалось, что важен человек, а не имя, которым он себя называет. Но, возможно, она считала меня более могущественным, чем обнаружилось, в то время как Тами эль-Глауи был, определенно, самым настоящим монархом, пусть ему и не хватало моей внешности и некоторых особых дарований. Я подозревал, что она, будучи искушенной авантюристкой, мигом взвесила наши возможности и силы. Мне оставалось только радоваться, что я не возлагал на нее особых надежд и не предавался мечтам, а ограничился простой дружбой, — и я использовал ситуацию наилучшим образом, найдя утешение в обществе грубоватых мужественных спутников, в их шутках и частных беседах. Не было ничего удивительного в том, что после окончания пира и фольклорного концерта Роза фон Бек не выходила из шатра паши до самого рассвета, когда она на цыпочках прокралась к себе в палатку. Все воспоминания о былых радостях я уже похоронил. Это стало для меня второй натурой. Плотно сжимать губы умеют не одни англичане. На следующий день, когда мы приблизились к касбе, паша счел своим долгом пригласить меня присоединиться к нему во главе каравана. Пока мы ехали вдоль ровных рядов пальм, на нас смотрели коленопреклоненные крестьяне. Роза не попадалась мне на глаза; как мне сказали, она укрылась в одном из фургонов, страдая от лишений, перенесенных во время нашего полета на воздушном шаре. Сам шар везли в другом фургоне.

— Как я бонял, вы не только кинозвезда, но еще и инженер, мистер Битерс.

Как и большинство арабов, он смешивал «б» и «п», но был очарователен. Его вежливость и любезность сразу меня покорили.

— Мне повезло, и я получил пару ученых степеней, — подтвердил я. — Моя коллега Лалла фон Бек, боюсь, выдала мои тайны.

Он оценил, что я использовал арабское имя.

— Лалла фон Пек рассказала о вашей неопычайной встрече. Вы вышли из бустыни, мистер Битерс, словно легендарный педуин, и сбасли брекрасную деву! Будьте осторожны, истории о ваших бриключениях набечатают в дешевых журналах. — Он пересказал какой-то древний анекдот, подслушанный на набережной Орсэ, о затруднениях, которые возникли у Буффало Билла после того, как появились сочиненные от его имени истории. — Вы когда-нибудь видели «Шоу Дикого Запада», мистер Битерс?

Я признался, что был знаком только с племянником Коди, но общался с некоторыми довольно грубыми типами «с Запада».

— Поверьте мне, ваше высочество, в жизни есть куда большие злодеи, чем те, кого нам осмеливаются показать на экране.

— Могу в это боверить, мистер Битерс. Однако, бока я не имею удовольствия босмотреть ваши чудесные фокусы в кино, мне нужно ограничиваться реальностью вашего опщества. А кто вы бо опразованию?

Я быстро объяснил, что по профессии был изобретателем. Мне уже принадлежала целая серия новых экспериментальных машин, от дирижаблей до великолепного автомобиля на динамите. Я разрабатывал проекты больших кораблей, которые могли бы доставить туристов в пустыню, где люди увидели бы все прелести кочевой жизни. Таким образом, конечно, увеличились бы доходы региона. Именно эта последняя идея привлекла внимание эль-Глауи. Я как можно подробнее описал «Лайнер пустынь». Потом мы перешли к разговору о самолетах; мой собеседник оказался большим энтузиастом воздухоплавания.

— Вы что-то знаете о строительстве аэробланов, месье?

— Я — первый русский, который летал по воздуху, — сообщил я ему. — Я летал в одноместной машине над Киевом задолго до того, как другие люди задумались о возможности подобных изобретений. Именно за свои достижения в этой области я получил особую медаль в Санкт-Петербурге.

— Ах, Битерсбург. Ваше настоящее имя, полагаю? И все-таки вы отказались от такой многоопещающей карьеры, чтопы стать актером? — Его, похоже, это слегка озадачило.

Я не знал, с чего начать. В конце концов я решил чуть-чуть просветить собеседника:

— Я не стремился, подобно многим современным обитателям Запада, выбрать для себя одну узкую дорогу и мчаться по ней до конца жизни. Я использую все возможности, которые передо мной возникают. Именно так я всегда выживал. Мир кино интригует меня. Какое-то время он меня устраивал, и я полагаю, что считал этот мир своим. Теперь мои интересы сместились в более интеллектуальные сферы. У меня есть целый каталог самолетов, которые я спроектировал за прошедшие годы. Чтобы воплотить проекты в реальность, нужен только просвещенный покровитель. Но, к сожалению, в наши смутные времена таких провидцев немного.