Чеченский народ в Российской империи. Адаптационный период - Зарема Хасановна Ибрагимова

и необделанных, кожаные изделия, сукна, ковры и тому подобное. Горцам было запрещено продавать хлеб во всех видах, железные и деревянные изделия. С нашей стороны не дозволена была продажа оружия и железа. Но торг этот с обеих сторон оказался невыгодным: горцы продали выгодно только привезённые ими шкуры, множество съестных припасов остались непроданными по причине недостатка потребителей и негодности к сохранению впрок этих продуктов в наступившие уже сильные жары. Наши купцы имели тоже очень небольшой сбыт, состоявший преимущественно из шёлковых и бумажных материй и калмыцкого чая. После этого опыта ярмарка уже не собиралась, может быть потому, что Шамиль опасался невыгодных для своей власти последствий от сближения с русскими его подвластных»[2213]. Наряду с военными операциями русское командование предприняло очень интересный и показательный шаг, не смотря на первые не очень удачные попытки, оно снова попыталось использовать экономические средства, укрепляя тем самым своё влияние в Чечне. В 1859 году наместник Кавказа А.Барятинский распорядился организовать в Грозной с 1860 года две ярмарки в год — весной и осенью. В дальнейшем они сыграли важную роль в развитии города[2214]. Грозненские ярмарки быстро завоевали популярность. Чаще всего мужчины привозили свои товары на ярмарки в Грозный, Шали и станицу Воздвиженскую[2215]. Однако больше всего доходов торговцы получали на Грозненских ярмарках: весенней, с оборотом в 300 427 рублей и осенней — с оборотом в 624 427 рублей[2216]. Если в 1874 году оборот двух Грозненских ярмарок составлял 836 тыс. рублей, то к 1890 году он уже равнялся почти 2 млн. рублей. В 1890 году в Грозном было более 700 торговцев, оборот их магазинов и лавок составлял 2 042 035 рублей[2217]. По данным 1865 года джейраховцы, живя недалеко от Владикавказа и пользуясь дорогой для аробной езды, сбывали там на рынке камень и лес, а мереджинцы, добывавшие соль из местных соляных источников, обменивали в Чечне и других ближайших районах соль на хлеб[2218]. Торговля быстро развивалась не только в Грозном и Владикавказе, но практически по всей густо населённой территории Терской области. О том, насколько сильно было развитие рыночных связей в Чечне, можно судить по разным признакам, в той числе и по наличию здесь базаров и ярмарок. Крупнейшие базары собирались в чеченских селениях Ведено, Шатой, Шали, Урус — Мартан, Гехи, Курчалой, Али-Юрт, Старый Юрт. Веденский базар давал 35 тыс. рублей годового дохода; Урус — Мартановский — 50 тыс. рублей; Шалинский — 75 тыс. рублей; Шаами-Юртовский — 40 тыс. рублей; Гехинский — 18 тыс. рублей; Курчалойский — 15 тыс. рублей. 12 базаров Чечни совокупно давали 271 400 рублей торгового оборота в год. Следует также учитывать торговый оборот Грозненского рынка (150 тыс. рублей), в работе которого активное участие принимали чеченские торговцы.

После того, как была построена железная дорога, а в населённых пунктах появилась сеть постоянных торговых лавок, значение большинства ярмарок резко упало. Исключением в Терской области являлся Грозненский рынок, оборот которого и в первое десятилетие XX века составлял 150 тыс. рублей в год. В чеченских селениях уже в конце XIX столетия начинает появляться и постоянно расширяется сеть торговых учреждений. В Грозненском округе было открыто примерно 350 магазинов и лавок самого различного назначения, в том числе: в Урус — Марта-не — 35, Ачхой — Мартане — 30, Старом Юрте — 24. Несколько меньшее количество постоянных торговых точек имелось в Веденском округе — более 250, в том числе: в Гудермесе — 34, Шали — 39, Новых Атагах — 25, Цацан-Юрте — 22, Герменчук — 15, Бачи-Юрте — 16[2219].

Базары в многолюдных чеченских сёлах Шали и Урус — Мартан (в каждом до 15 000–20 000 населения) кипели жизнью. Купцы из этих сёл, кроме местных оборотов, успели установить прочные торговые связи с Москвой и Нижним Новгородом[2220]. В адрес начальника области поступали многочисленные просьбы от горских обществ об открытии ярмарок и базаров. В 80-х годах XIX века такие прошения поступали, в частности, начальнику Терской области от жителей сёл Пседах, Кучмазукино, Урус-Мартан и др. Но областная администрация часто давала отказ на эти прошения, в то же время казачьим станицам предоставлялись все возможности для открытия ярмарок и базаров[2221]. Чеченцы стали создавать серьёзную конкуренцию в торговле для казаков. Начальник Веденского округа Джапаридзе, донося по служебной инстанции, писал: «Желание выселить туземцев из слободы Ведено, уже много лет владеющих собственностью и мирно занимающихся торговлей, вызвано частью русских слобожан-торговцев из-за конкуренции по торговле»[2222].

Глава VI

Развитие науки и культуры

1. Научные исследования Кавказа

Исторически государства часто составлялись в ущерб интересам народов: в большинстве случаев принцип индивидуальности рассматривался как нечто безразличное для государства. Политическое общество, следовательно, по существу своему национально. Опыт истории показывает, что самостоятельное культурное развитие народа, вошедшего в состав чужого государства, приостанавливается. А ведь само латинское слово «cultura», означает «возделывание», «воспитание», «образование» и «развитие»[2223]. Вместе с тем длительные, устойчивые политические отношения России с народами Кавказа приобрели для обеих сторон глубокое культурно — цивилизационное значение, не зависящее от тех или иных поворотов политической коньюктуры[2224]. Северо-Кавказская интеллигенция возникла на скрещении автохтонного и российского обществ; её идейный облик формировался на «перекрёстке» двух культурных потоков: традиционного наследия систем ценностей и идеалов — и идейных воздействий, идущих из России и стран европейского круга[2225].

Повышенный научный интерес к традиционной культуре как в зарубежных, так и в отечественных исследованиях, глубоко симптоматичен. Гуманитарная наука в начале третьего тысячелетия нашей эры отходит от одностороннего исследования истории как процесса непрерывного прогрессирующего развития; история человечества может быть адекватно понята только во взаимодействии динамики её непрерывных изменений со статикой её культурных архетипов, например, устного народного творчества, сказаний, пословиц и поговорок[2226]. Ранее само общественное развитие понималось как однолинейный процесс. Собственно говоря, смысл такого процесса заключался в постепенном приведении всех этносов, народов и созданных на их базе цивилизаций к некоему «общему» знаменателю. За безнадёжно отставшими от «передовых» цивилизаций народами признавалось лишь только почётное право быть соответствующим образом обученными и поглощёнными более развитой цивилизацией, которой они в свою очередь оставляли элементы собственной культуры[2227].

Каждый народ представляет собой некоторую собирательную личность, отличающуюся от других особенностями своего характера, своих нравственных и умственных способностей, а потому имеющей право на независимое существование и развитие. Это разнообразие национальных особенностей является коренным условием правильного хода общечеловеческой цивилизации. Лишить человечества разнообразия — значит лишить его возможности проявить во