Невидимая сила. Как работает американская дипломатия - Уильям Бёрнс

занимающейся выяснением фактов. Мы должны постараться избежать «американского следа» и предвзятости на всем протяжении работы комиссии, а во время предварительных переговоров с израильтянами и палестинцами – процедурной ловушки. У нас нет иллюзий относительно значимости работы комиссии с точки зрения существа дела, но, если ее первая поездка будет носить формальный характер и создастся впечатление, что она работает для галочки, это серьезно повредит нашим интересам в регионе.

– Заручиться поддержкой международных наблюдателей. Мы не понимаем, почему США и Израиль так скептически относятся к предложениям о международном присутствии на спорных территориях. Да, некоторые палестинские предложения почти неприемлемы, но в целом предложение о присутствии международных наблюдателей определенно заслуживает рассмотрения. При правильном подходе это могло бы способствовать закреплению соглашений, достигнутых в Шарм-эш-Шейхе, в чем заинтересованы обе стороны. Если мы не собираемся просто снять этот вопрос, зачем уклоняться от решения проблемы? Почему бы не попытаться взять на себя инициативу и не заручиться поддержкой международных наблюдателей?

– Сохранить пакет дополнительной помощи в неизменном состоянии или…

– Постараться как можно скорее заручиться в Конгрессе поддержкой соглашения о свободной торговле с Иорданией, по возможности вкупе с дополнительным пакетом. Это стало бы серьезным подспорьем для Абдаллы в период, когда Иордании приходится решать множество проблем. Мы должны также отреагировать на настоятельную просьбу Мубарака, обращенную к президенту, и срочно начать переговоры с Египтом о соглашении о свободной торговле.

– Говорить о мире, а не о войне. Посвятив более двух десятилетий активной работе по поддержанию мира в регионе, мы не должны уступать критикам и злопыхателям, радующимся тому, что процесс в Осло идет трудно. Чрезвычайно важно конфиденциально предостерегать региональные стороны от опасностей эскалации и регионального конфликта, но публичные заявления должны быть достаточно осторожны, чтобы не посеять страх перед войной. Кроме того, следует поддерживать тесный контакт с общественностью – как в США, так и за рубежом, – убеждая ее в важности продолжения борьбы за достижение всеобъемлющих мирных соглашений и информируя об успехах Кэмп-Дэвидского саммита прошлым летом.

– Общаться, общаться и общаться. Мы не уделяем достаточного внимания обычным беседам с нашими друзьями в регионе. Сейчас, когда интересы США на Ближнем Востоке все чаще оказываются под угрозой, нужно, чтобы здесь присутствовало как можно больше высокопоставленных американских дипломатов. (Запланированный на ближайшее время визит заместителя госсекретаря Пикеринга в ряд столиц арабских государств будет очень кстати.) Наша готовность общаться и выслушивать мнения региональных партнеров о диалоге, который, по общему мнению, будет очень непростым, – важнейшее условие восстановления стратегических отношений с регионом в целом.

5. Как мы уже писали, мы знаем, что обрисованный нами в общих чертах подход связан с серьезными рисками и нет никаких гарантий, что в течение следующих полутора-двух месяцев он приведет к каким-либо официальным договоренностям (не говоря уже об окончательных соглашениях). Но мы также убеждены, что затраты и риски, связанные с бездействием, намного выше. За последние восемь лет президент Клинтон внес огромный вклад в обеспечение мира в этом неблагополучном регионе. Мы не должны допустить, чтобы этот вклад пропал втуне.

Документ 5Email госсекретарю Кондолизе Райс, 8 февраля 2008 г.«Стратегия для России»

Когда второй срок пребывания у власти администрации Джорджа Буша – младшего подходил к концу, на горизонте замаячила опасность политического столкновения с Россией, в результате которого американо-российские отношения оказались бы в низшей точке за весь период после окончания холодной войны. В электронном письме госсекретарю Кондолизе Райс, отправленном из Москвы, я указывал на риски такого столкновения и пытался дать рекомендации относительно предотвращения краха двусторонних отношений.

Госпожа госсекретарь!

Я знаю, что помимо множества проблем, которыми обременяю Вас я, Вам приходится решать массу других сложнейших вопросов – от Косова и Бухареста до предстоящей встречи в формате «2 + 2». Ниже представлены некоторые соображения о том, чтó поставлено на карту в отношениях с русскими; о том, чтó ими движет; и о том, чтó можно сделать в оставшиеся два месяца. Я по-прежнему считаю, что, пока Путин в Кремле, мы можем вести большую стратегическую игру. В мае, когда он уйдет, это станет труднее, потому что на первом этапе Медведев будет слишком слаб для принятия серьезных решений, а Путин не захочет, чтобы дело выглядело так, словно он принимает решения за него. Кроме того, к этому времени в связи со сменой администрации Россия займет выжидательную позицию.

1. Следующие несколько месяцев будут иметь решающее значение для наших отношений. Три проблемы в области нашей внешней политики чреваты катастрофическими последствиями для отношений с Россией. Это проблема Косова, «План действий по подготовке к членству в НАТО» для Украины и Грузии и развертывание систем ПРО. Нам предстоит решить серьезную проблему с Ираном, что (учитывая последние прогнозы изменения ситуации в мире) будет чрезвычайно трудно сделать без участия русских. У нас есть возможность добиться некоторых устойчивых успехов в сотрудничестве в области ядерного разоружения, учитывая, что «Соглашение 123» уже почти подписано и многое еще предстоит сделать в области инициативы по Глобальному ядерно-энергетическому партнерству и нераспространению ядерного оружия, а также установления более прочных связей с новым российским руководством после ожидаемой победы Медведева на президентских выборах и помощи русским в этом году в области завершения процесса вступления в ВТО. Это главное, чтó реально можно сделать для содействия в долгосрочной перспективе политической и экономической модернизации такой самолюбивой, неподатливой и сложной страны, как Россия.

2. Моя точка зрения состоит в том, что мы способны не допустить лишь одну из этих трех грозящих катастроф, избежав серьезного ущерба для американо-российских отношений, которые мы не можем позволить себе игнорировать. На мой (по общему мнению, несколько пристрастный) взгляд, непонятно, каким образом мы могли бы заручиться поддержкой ключевых европейских игроков по всем трем направлениям одновременно. Поэтому я предлагаю сосредоточиться на решительном продвижении вперед по Косово, отложив реализацию «Плана действий по подготовке к членству в НАТО» до тех пор, пока для этого не будут созданы более прочные основания, и обратиться напрямую к Путину, пока он еще остается президентом, с предложением заключить соглашение по ПРО в рамках более широкой системы безопасности.

3. Я прекрасно понимаю, насколько трудно будет решиться отложить реализацию «Плана действий по подготовке к членству в НАТО» для Украины и Грузии. Но не менее трудно переоценить стратегические последствия его преждевременной реализации, особенно в отношении Украины. Для российской элиты (а не только для Путина) вступление Украины в НАТО будет означать пересечение самой красной из всех красных черт. Более чем за два с половиной года бесед с ключевыми российскими игроками, от самых косных силовиков в темных кремлевских коридорах власти до самых ярых либеральных критиков Путина, мне до сих пор не удалось найти никого, кто не считал бы вступление