Божьи воины - Анджей Сапковский

— Я вас тоже люблю, — у Рейневана не дрогнул ни один мускул,— и меня прямо-таки понос разбирает при виде вас. Но сбавьте немного тон,парни. Что касается приказов, то вы всего лишь посланцы, ничего больше.Приказывать-то — мое дело. А ну давайте говорите, что имеете передать, дапобыстрее и поточнее. Это приказ. Знаете, что грозит за неисполнение?

— Ну, не говорил я? — засмеялся Бисклаврет. — Не говорил,чтобы так с ним не обращаться?

— Вырос, — улыбнувшись, согласился Жехорс. — Вылитый брат.Петерлин один к одному. А может, даже и Петерлина перегнал.

— Знают, — Бисклаврет, спрятав наконец наваху,преувеличенно, по-обезьяньему поклонился, — знают об этом братья Прокоп Голый иБогухвал Неплах по прозвищу Флютек. Знают, какой Петерлинов брат рьяныйутраквист и какой ярый сторонник дела Чаши. Посему вышеупомянутые братьяпочтительно просят нашими недостойными устами брата Рейневана, чтобы он еще раздоказал свою преданность Чаше. Братья униженно просят...

— Заткнись, француз. Говори ты, Жехорс. Кратко ипо-человечески.

Приказ Прокопа Фогельзангу был действительно кратким извучал так: восстановить сеть. И сделать это быстро. Настолько быстро, чтобысетью можно было воспользоваться во время очередного удара по Силезии. Когдадолжен будет последовать этот удар. Прокоп не уточнял.

Рейневан не очень знал, каким образом он лично можетвосстанавливать то, о чем он имел представление только в общих чертах и скореетуманно — сеть, о которой он практически не знал ничего, кроме того, что онаякобы существует. Призванные к порядку Жехорс и Бисклаврет сказали, что восновном усматривают его помощь в том, что, как они выразились, втроемдействовать безопаснее, чем вдвоем.

Несмотря на якобы невероятную важность задачи, Рейневан несогласился отправляться немедленно. Он хотел приструнить Фогельзанг и научитьбольшему почтению к своей персоне. А прежде всего ему необходимо было решитьдела с Юттой. Как он и ожидал, второе было значительно труднее. Но все равновсе прошло легче, чем он ожидал.

— Ну что ж, — сказала она, когда миновала первая злость. —Можно было ожидать. Галахад любит, обещает и клянется. Якобы на века. А вдействительности только до того момента, когда дойдет весть о Граале.

— Все не так, Ютта, — запротестовал он. — Ничего неизменилось. Это всего лишь несколько дней. Потом я вернусь... Ничего неизменилось.

Они разговаривали в церкви, перед алтарем и картиной,изображающей — как же иначе-то! — взлетающую голубку. Но у Рейневана передглазами стояла несчастная Майфреда да Пировано, горящая на костре на пьяццадель Дуото.

— Когда отправляешься? — спросила она уже спокойно.

— Утром после fesium angelorum.

— Значит, у нас есть еще несколько дней.

— Есть.

— И ночей, — вздохнула она. — Это хорошо. Опустимся наколени. Помолимся Богине.

Тридцатого сентября, утром после Михаила, Гавриила иРафаила, вернулись Жехорс и Бисклаврет. Готовые в путь, Рейневан ждал их. Онтоже был готов.

в которой возвращается дух уничтожения, являющийся — якобы —одновременно духом созидания. Рейневан же оказывается перед выбором.

За несколько лет существования Фогельзанг сумел создать вСилезии достаточно многочисленную и неплохо разветвленную сеть «усыпленных»агентов, так что в принципе было из кого восстанавливать. Проблема состояла втом, что прокатившаяся за последнее время по Силезии волна преследований немогла не оказать влияния на завербованных. Часть, следовало опасаться, вошла висторию как мученики, от них могло не остаться даже пепла. Часть из уцелевшихмогла под влиянием свирепствующей инквизиции радикально пересмотреть своивзгляды и прийти к выводу, что уже не хочет симпатизировать Виклифу, а Гусалюбит значительно меньше, нежели раньше. В числе последних могли оказаться ите, которые по собственной воле либо под давлением изменили пристрастия.Перетянутые на свою сторону или перевербованные агенты теперь ждали, чтокто-нибудь к ним обратится. А если обратится, они вприпрыжку помчатся доноситьсоответствующим органам.

Поэтому контакт с каждым давним агентом всегда был оченьрискованным, и его нельзя было устанавливать, не обезопасившись прежде какследует. А втроем, несомненно, это сделать гораздо легче, чем вдвоем.

В течение месяца с лишком Рейневан, Жехорс и Бисклавретмотались по Силезии — в холод и осеннюю слякоть, под жарким солнцем и в паутинебабьего лета. Посетили множество мест — начиная с больших городов, таких какВроцлав, Легница и Свидница, и кончая Дорвахами, Горками и Булками, полныеназвания которых никак не хотели оставаться в памяти. Посещали различных людей,различным людям — различными методами и с различными результатами — напоминалио том, что те некогда поклялись быть верными этому делу. Сбегать в паникепришлось только три раза. Первый — в Рачибуже, когда Жехорс выскользнул израсставленного инквизицией котла, выскочив через окно со второго этажакаменного дома на рынке, после чего последовала внушительная галопада по улицеДлинной до самых Николайских ворот. Второй раз вся тройка пробивалась сквозьоблаву в счинавском пригороде, чему очень помог туман, как по заказуподнявшийся с надодранских заливных лугов. Третий раз, в Скорогоще, им пришлосьстремглав убегать от преследования, когда охраняющий таможенный пункт и мост наНисе отряд наемников заподозрил их в чем-то.

Однако под Намысловом, когда тамошний бондарь-отецвыслушивал Жехорса и Рейневана, охраняющий их Бисклаврет поймал и приволок вдом двенадцатилетнего сына, тайно отправленного к городской страже в город. Неуспел бы кто-нибудь трижды прокричать «Иуда Искариот», как сын бондаряизвивался на глинобитном полу, получив в бок навахой. Бондарь визжал и хлесталкровью из перерезанного горла, жена и дочери бондаря голосили на разные голоса,а компания мчалась по огородам к оставленным в зарослях коням.

— В борьбе за святое дело не до этики, — гордо выпрямилсяЖехорс, когда какое-то время спустя Рейневан выговаривал ему в основном задвенадцатилетнего мальчишку. — Когда правое дело требует убивать, надо убивать.Дух уничтожения есть одновременно и дух созидания. Убиение за правое дело неявляется преступлением, поэтому перед убиением за справедливое дело колебатьсянельзя. Мы с гордо поднятой головой и уверенными шагами вступаем на сценуистории, И меняем и формируем историю, Рейнмар. Когда наступит Новый Порядок, детибудут это изучать в школах. А название того, что мы делаем, будет знать весьмир. Слова «терроризм» на устах у всего света.

— Аминь, — докончил Бисклаврет.

Вернулись они через два дня. Жехорс и Бисклаврет узнали имянамысловского агента, который перевербовал бондаря. И прикончили его. Закололиножами, когда тот возвращался из корчмы.