Обратный отсчет: Равнина - Токацин

качалась от реактора к реактору. Сарматы переглянулись.

— Ритм немного разный, — заметил Айзек.

— Сборки помещали не одновременно, — буркнул Гварза. — Поэтому — отставание. Амплитуда больше вчерашней. Кет?

Гедимин угрюмо сузил глаза.

— Шесть сборок — больше, чем три, — буркнул он. Ему и самому это объяснение не нравилось, но другого не было. Он смотрел, как светятся сборки — слишком ярко для опущенных управляющих стержней, но тускловато — для того, чтобы ронять следом аварийные.

…За углом горел белый свет. Гедимин, озадаченно мигнув, заглянул в коридор. Там стоял Кут’тайри и беззвучно водил руками по воздуху. С его когтей сыпались белые искры, грива превратилась в пламя.

— Эй! Ты в себе? — сармат поднял вокруг жреца защитное поле. Кут’тайри повернулся к нему. В его глазницах сияла плазма.

— Пламя поёт, набирая силу, — нараспев проговорил он, глядя сквозь Гедимина. — Стоять рядом с ним — большая честь.

— Шёл бы ты к себе, — пробормотал Гедимин, глядя на Сэта с опаской. «Спятившая плазма… Этого нам ещё не хватало!»

— Не беспокойся, о Хеттийиррн, — всё-таки жрец понимал, с кем разговаривает, и что-то видел своими сгустками плазмы. — Я не посмел бы войти в чертоги Пламени. Ты лучше меня слышишь его песню. Его сила в твоих руках…

16 день Пустоты, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Вепуат сидел на соседнем матрасе и пристально смотрел на Гедимина. Тот поднялся, встряхнул головой и потянулся к дозиметру.

— У вас там всё в разгаре? — осторожно спросил Вепуат. Гедимин молча кивнул. Он сейчас видел только кривую интенсивности излучения — она выровнялась, но резко просела вниз. «Мощность упала. Что-то сделали со сборками?»

…Айзек пожал плечами. На его дозиметре кривая интенсивности тоже просела — с первой же секунды новых суток.

— Влияние дня Пустоты, — сказал сармат. — Думаю, оно нам на руку. В день Лучей грузить топливо я не рискнул бы. Что скажешь, Кенен? Добавляем, что осталось?

— И даём отстояться, — кивнул Гварза. — Неделя у нас есть?

— Если всё пройдёт гладко, тянуть не будем, — сказал Айзек, поворачиваясь к операторам. Гедимин поднял височные пластины. «Сегодня доводим до полной загрузки. Столько твэлов у тебя теперь и будет. Береги их.»

…Кривая на экране выписывала зубец за зубцом. Излучение усилилось вдвое — а на высочайших пиках и в два с половиной раза. «Омикрон» наружу не просачивался — только это и успокаивало.

Едва ворота санпропускника приоткрылись, Гедимин услышал раздражённый голос Альгота.

— У меня тоже работа, Айзек. И мне нужен нормальный дозиметр — и хоть кто-то, кто понимает в местных делах! Чтобы правильно рассчитать воздействие…

«Альгот? Дозиметр?» — Гедимин встряхнул головой, пытаясь переключить перегретый мозг. «У него что-то с облучателями?»

— А, вот ты где, — химик повернулся к нему. — От Айзека я проку не добился. От этих ваших скачков мощности — термобластеры усилились? Или это работает не так? Где тут вообще сеть, и что и как к ней подключается?

Гедимин пожал плечами.

— Пойдём проверим.

…Из ведра ударил пар. Гедимин снова запустил когти в корпус. Луч потускнел, бурление воды стало тише.

— Все штуки с кейеком внутри реагируют на… — сармат оглянулся туда, где лежали реакторные отсеки. — На подъём мощности. Можно считать, что они все подключены к сети. Кейек, ледышки, цера…

— Ага, — Альгот повертел в руках настроенный термобластер и протянул его лаборанту. — Подъём мощности… И когда планируется следующий?

Гедимин болезненно сощурился.

— Когда реакторы запустим. Тогда… — он посмотрел на ряды термобластеров под пластами прожаривающегося волокна и покачал головой. — Тогда — не знаю. Как бы не дошло до аварий.

…Гедимин смотрел на листок и угрюмо щурился. Расчёты говорили одно — запускать реактор нужно за аварийными экранами. «Электромагниты в модулях управления…» — сармат тяжело вздохнул и скомкал листок. «Откажут — стержни упадут, всё встанет. Если только не…»

Перед глазами промелькнули картины, одна неприятнее другой, — сплющенные хвостовики, лопающееся стекло, белеющие от нейтронного всплеска твэлы… Гедимин встряхнул головой, сунул скомканный листок в карман и опустился на матрас. «Туннели перекрыть, всё живое — под экраны. Если реактор выживет, приоткрывать будем по миллиметру. Сказать хранителю, чтоб хоть немного сдерживался. Если он вообще это контролирует…»

Дверь приоткрылась.

— Гедимин! Ты дроны не видел?

Айзек, не дожидаясь ответа, заглянул в отсек, покосился на потолок и выразительно пожал плечами.

— Не брал их в ремонтный цех?

Гедимин качнул головой.

— Дроны? Разведчики? — он пытался вспомнить, когда в последний раз обращал на них внимание. «Так, чего я дурью маюсь…» — он потянулся к сигма-сканеру.

— Пробовал уже, — буркнул Айзек. — Луч их не видит. Думал, за твоими экранами…

— Не, я их не брал, — сказал Гедимин. — Давно уже… Вепуат за ними совсем не смотрит?

Айзек фыркнул.

— Вепуат? У него там Джагулы размножаются. Его на станцию-то не загонишь…

«А в самом деле — когда я в последний раз видел дроны?» — Гедимин задумчиво смотрел на сканер. «С тех пор, как Сэта поставили свой пост… Я думал, их давно вывезли на Землю…»

— Может, уже в фургоне? — предположил он. — Там самые надёжные экраны…

Айзек тяжело вздохнул.

— Там я смотрел. Вот куда можно засунуть два дрона-разведчика⁈

Он уже развернулся к двери, но, хлопнув себя по шлему, отстегнул от пояса кровезаборник.

— Руку!.. Надеюсь, реактор к утру уймётся. Пока мы сами не пропали вслед за теми дронами…

17 день Воздуха, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

— А? Дроны? Не, не видел, — Вепуат покачал головой. С его лица не сходила нелепая ухмылка, взгляд блуждал, — сармат был очень